Вопросы окружной викторины среди обучающихся общеобразовательных организаций ханты-мансийского автономного округа югры на тему: «что я знаю о россии? Стороны и командующие.

Взятие Измаила. Больше 220-ти лет прошло, но не забыла Россия тот героический штурм. «Слава тех не умирает, кто за Отечество умрёт», - сказал Державин после взятия Измаила.

Русско-турецкая война вошла в решающую стадию. Нужно было утвердить победу, вооружить дипломатов такими доводами, против которых османы непременно спасуют…

Твердыней султана на Дунае оставалась неприступная крепость с огромным гарнизоном, вооружённым до зубов - Измаил. Это не просто крепость - но обеспеченная всем необходимым армия, затаившаяся в укреплении. Неуязвимая армия!

Турецкий флот близ Измаила удалось уничтожить; русские суда перекрыли Дунай. После 20 ноября под Измаилом наступило затишье. Осаду организовали не предусмотрительно: тяжёлой артиллерии не было, а полевой не хватало боеприпасов. В русских частях под Измаилом царила суматоха. К тому же, старший по званию из русских генералов, съехавшихся к турецкой твердыне - генерал-аншеф Иван Васильевич Гудович - не пользовался достаточным авторитетом, чтобы добиться единоначалия. Генерал-поручик Павел Потёмкин и генерал-майоры Кутузов и де Рибас, в свою очередь, действовали несогласованно, ревниво поглядывая друг за другом…

Приближались морозы - и военный совет постановил снять осаду крепости, отправив войска на зимние квартиры. Путь из-под Измаила и так был затруднён бездорожьем. Однако главнокомандующий - князь Таврический был настроен куда более решительно, чем его двоюродный брат генерал Павел Сергеевич Потёмкин или Гудович. Он понимал, что необходимо спасать положение, что пришла пора уничтожить турецкую армию на Дунае. И под Измаил послали нового главнокомандующего - прославленного генерал-аншефа Суворова.

Потёмкин взывал: «Измаил остаётся гнездом неприятеля. И хотя сообщение прервано чрез флотилию, но всё же он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг!». Последний призыв Суворов предпочёл воспринять буквально - два раза ему повторять не приходилось. Не сумевшего сплотить войска генерал-аншефа Гудовича Потёмкин отозвал из-под Измаила и направил подальше от дунайских крепостей - на Кубань, где упорный генерал-аншеф успешным штурмом овладеет Анапой. Но разве можно сравнить гарнизон Измаила с жалким турецким отрядом, защищавшим Анапу? А укрепления?..

Байрон писал о штурме Измаила:

Суворов в этот день превосходил

Тимура и, пожалуй, Чингисхана:

Он созерцал горящий Измаил

И слушал вопли вражеского стана;

Царице он депешу сочинил

Рукой окровавленной, как ни странно -

Стихами: «Слава Богу, слава Вам! -

Писал он. - Крепость взята, и я там!»

Конечно, такое понимание суворовского полководческого дарования обеднено предубеждением английского лорда, люто ненавидевшего империализм екатерининской России, но показательно, что поэт-романтик одним из центральных эпизодов своей главной, итоговой поэмы делает взятие Измаила. Мы же помним другого Суворова - того, что прискакал к Измаилу на любимом донском жеребце и после великой победы отказался от лучших трофейных коней и покинул позиции верхом на том же дончанине. Мы помним Суворова, который после победы, побледнев, признавался: «На такой штурм можно пойти только раз в жизни». Гарнизон Измаила насчитывал более 35 тысяч человек, из них 17 тысяч - отборные янычары. В Измаиле хватало запасов продовольствия и вооружения - турки не страшились штурма - и при этом не страдали недооценкой противника, ведь Суворов их бил не раз.

Суворов осаждал крепость с тридцатитысячным воинством и намеревался решить дело приступом. Учитывая мощные укрепления турецкой твердыни и 250 орудий противника, «арифметически» штурм был обречен на провал. Но Суворов, прибыв под Измаил, не теряя времени, приступил к тренировке солдат в условиях, близких к боевым. Офицерам пришлось позабыть порядки Гудовича… Генерал-аншеф скрупулезно изучил донесения разведки по измаильским укреплениям и вскоре уже получил возможность послать туркам ультиматум с характерной припиской - лично от Суворова: «Сераскиру, Старшинам и всему Обществу. Я с войсками сюда прибыл. 24 часа на размышления для сдачи и - воля; первые мои выстрелы - уже неволя; штурм - смерть. Что оставляю вам на рассмотрение». История запомнила и горделивый, но, как оказалось, излишне самонадеянный ответ Айдос-Мехмет-паши: «Скорее остановится течение Дуная и небо упадет на землю, чем русские возьмут Измаил». Между тем, русские войска под руководством Суворова уже проводили тщательную подготовку штурма. С появлением Суворова под стенами крепости время как будто ускорило бег - так быстро менялась обстановка. После быстрых и эффективных учений армия поверила в свои силы.

С первых часов пребывания Суворова под Измаилом он постоянно совещается с инженерами, с войсковыми квартирмейстерами, вместе с ними анализировал особенности турецких укреплений и возводил учебные укрепления для армии.

Определимся с русскими силами, которые готовились к штурму под Измаилом: 33 батареи пехоты, 8 тысяч спешенных казаков, ещё 4 тысячи - казаков-черноморцев, 2 тысячи молдаван, да 11 кавалерийских эскадронов и 4 донских казачьих полка. Всех войск под рукой Суворова было не более 31 тысячи человек. Главным образом - прославленная русская пехота. Кавалеристов и казаков набиралось лишь две с половиной тысячи.

Крепость располагалась на прибрежных высотах Дуная. Шесть с половиной километров надёжных укреплений! Глубокий ров, на основных участках заполненный водой, за ним - крутой земляной вал в 6-8 метров высотой и семь бастионов.

Цитадель с внушительным каменным Бендерским бастионом возвышалась на севере. На берегу Дуная крепость защищали артиллерийские батареи, делавшие невозможной атаку русской флотилии. С запада и востока крепость защищали озёра - Кучурлуй, Алапух, Катабух. Подступы к крепостным воротам (их названия остались в истории - Бросские, Хотинские, Килийские, Бендерские) простреливались артиллерийскими батареями. Фортификатор де Лафит-Клове знал своё дело. Крепость не зря считалась неприступной и благодаря ландшафтным условиям, и из-за продуманной фортификации и из-за мощного гарнизона. Как-никак 35 тысяч войск, из которых полвина - отборные янычары, прославленная элита турецкой армии. Не было недостатка и в артиллерии. Наверное, нигде в мире в то время не было сосредоточено столько орудий на метр земли - 265. Запасы снарядов и провианта были рассчитаны на весьма длительную осаду и в декабре 1990-го никакого кризиса с этими необходимыми ресурсами в Измаиле не было. Комендант, трёхбунчужный сераскир Айдос Мехмет-Паша имел репутацию неустрашимого и искусного воина, его авторитет в войсках сомнению не подвергался. Татарской конницей командовал брат крымского хана Каплан-Гирей, мстительно ненавидевший Россию, наголову разбивший австрийские войска под Журжей. Приказ султана Селима Третьего тоже заслуживает упоминания: сдавшихся в плен ждала смертная казнь. На помощь султану, как обычно, пришёл и религиозный фанатизм. Муллы умело поддерживали в войсках боевой дух. Что ж, османы бились за свою веру, за своего государя, за свою Родину… Турецкие воины, многие из которых уже имели личные счёты к русским, готовились драться до последней капли крови.

Нелегко воевать зимой, да ещё и в XVIII веке, когда не только кавалерию, но и артиллерию, и продовольствие, и снаряды тащили на себе лошадки. Военные кампании редко затягивались до серьёзных заморозков, зимой война переходила в тихую стадию, и только с весенним солнышком возобновлялись серьёзные кровопролитные действия. Но в 1788-м году Потёмкин предпринял штурм Очакова в начале декабря. И неприступный Измаил нельзя было оставлять нетронутым до весны. Тут и тактика, и стратегия.

Промозглым утром 7 декабря 1790 года Суворов составляет ультиматум паше и всему гарнизону крепости - вот он, грозный голос империи, которая пребывала в зените славы:

«Измаильским властям

от Генерал-Аншефа и кавалера Графа Суворова-Рымникского Превосходительному Господину Сераскиру Мегамету-паше Айдозле, командующему в Измаиле; почтенным Султанам и прочим пашам и всем чиновникам.

Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками, в знатном числе состоящими, но, соблюдая долг человечества, дабы отвратить кровопролитие и жестокость, при том бываемую, даю знать чрез сие Вашему Превосходительству и почтенным Султанам! И требую отдачи города без сопротивления. Тут будут показаны всевозможные способы к выгодам вашим и всех жителей! О чем и ожидаю от сего чрез двадцать четыре часа решительного от вас уведомления к восприятию мне действий. В противном же случае поздно будет пособить человечеству, когда не могут быть пощажены не только никто, но и самые женщины и невинные младенцы от раздраженного воинства, и за то никто как Вы и все чиновники пред Богом ответ дать должны».

Суровы слова воина!

Генералы восторженно выслушали пламенную речь Суворова - что и говорить, это был не Гудович… Первым, не мудрствуя лукаво, за штурм проголосовал младший - Матвей Платов. И этот факт вошёл в правдивую легенду о славном донском атамане: «Славим Платова-героя, победитель был врагам!.. Слава казакам-донцам!..». Вслед за донцом подписали постановления бригадир Василий Орлов, бригадир Фёдор Вестфален, генерал-майор Николай Арсеньев, генерал-майор Сергей Львов, генерал-майор Иосиф де Рибас, генерал-майор Ласий, генерал майор Илья Безбородко, генерал-майор Фёдор Мекноб, генерал-майор Борис Тищев, генерал-майор Михайла Голенищев-Кутузов, генерал-поручик Александр Самойлов, генерал-поручик Павел Потёмкин. Суворов старался перед роковой битвой («на такой штурм можно решиться один раз в жизни») прочнее скрепить своих командиров. Дрогнуть было нельзя. Сам Рымникский сказал: «Я решился овладеть этою крепостию, либо погибнуть под её стенами!».

Под стенами Измаила Суворов проводил чрезвычайно спешные, но насыщенные и продуманные учения. Много говорил с войсками, вспоминал о прошлых победах, чтобы каждый проникся важностью измаильского штурма. Вот здесь понадобилась фольклорная репутация Суворова - как заговорённого колдуна, который и в воде не тонет, и в огне не горит. Который не может не победить…

На специально устроенных валах и во рву солдаты отрабатывали приёмы преодоления этих преград. Сорок штурмовых лестниц и две тысячи фашин подготовил Суворов к штурму. Сам показывал технику штыкового удара. Требовал от офицеров настойчивосьти в обучении войск.

Трудно сказать, почему турки не отважились атаковать растянутые русские позиции. Возможно, Айдос-Мехмет рассчитывал потянуть время, и Суворову удалось опередить возможную атаку, быстро перейдя от рекогносцировок к приступу. Но Суворов был готов к отражению массированных турецких вылазок.

Стояли ясные, без морозов, южные декабрьские дни с холодными влажными утренниками. На заре 10 декабря артиллерия Ртищева начала обстрел крепости, с реки стрельбу вели с гребных судов. Турецкая артиллерия прицельно отвечала: так, была взорвана русская бригантина с двумя сотнями моряков на борту.

в три часа ночи ночное небо перерезала сигнальная ракета. Впрочем, из соображений конспирации, в русском лагере уже несколько ночей запускались сигнальные ракеты, запутывая турок. Но в ту ночь Айдос-Мехмет от перебежчиков знал о начале штурма. Войска двинулись на штурм, согласно диспозиции. В половине шестого утра началась атака. Правофланговой группой командовал генерал-поручик Павел Потёмкин. Суворов психологически подготовил Потёмкина к штурму, внушил ему уверенность в своих силах. Тремя колоннами войска Потёмкина (7,5 тысяч человек) атаковали крепость с Запада. Первая колонна генерал-майора Львова состояла из двух батальонов фанагорийцев (любимцы Суворова во всех баталиях шли впереди!), батальона белорусских егерей и ста пятидесяти апшеронцев. Колонне предстояло атаковать уркпеление возле башни Табия. Впереди шли рабочие с кирками и лопатами: им предстояло ломать стены, расчищая дорогу армии. Вот кто не ведал страха, в лицо смотрел смерти! Во вторую колонну генерал-майора Ласси вошли три батальона Екатеринославского егерского корпуса и 128 стрелков. Третья колонна генерал-майора Мекноба включала три батальона лифляндских егерей и двигалась на Хотинские ворота. У каждой колонны был резерв, был общий резерв и у всего отряда Потёмкина: конные полки, которые должны были в свой черёд ворваться в крепость после взятия Хотинских и Бросских ворот. Левое крыло, под командованием генерал-поручика Самойлова, было самым многочисленным - 12 000 человек, из них 8 000 - спешенные казаки-донцы. Тремя колоннами этой группы, атаковавшей крепость с северо-востока, командовали бригадиры Орлов, Платов и генерал-майор Кутузов. Первые две колонны состояли из казаков. В колонне Кутузова шли три батальона бугских егерей и 120 отборных стрелков из того же Бугского корпуса. В резерве у Кутузова были два батальона Херсонских гренадер и тысяча казаков. Колонна направлялась на приступ килийских ворот.

Третьей группой, которая наступала на Измаил с юга, с острова Чатал, командовал генерал-майор Рибас. В войсках Рибаса насчитывалось 9 000 человек, их них 4 000 - казаки-черноморцы. Первой колонной командовал генернал-майор Арсеньев, ведший в бой Приморский Николаевский гренадерский полк, батальон Лифляндского егерского корпуса и две тысячи казаков. Колонна должна была помогать колонне Кутузова в бою за новую крепость. Второй колонной Рибаса командовал бригадир Чепега, в составе колонны бились пехотинцы Алексопольского полка, 200 гренадер Днепровского Приморского полка и тысяча черноморских казаков. Третьей колонной группы Рибаса командовал секунд-майор лейб-гвардии Преображенского полка Морков, который получит за штурм Измаила чин бригадира. С ним шли 800 гренадер Днепровского полка, 1000 казаков-черноморцев, батальон бугских и два батальона белорусских егерей. Ему предстояло десантом поддержать генерала Львова в бою за Табию.

По перевязанным лестницам, по штыкам, по плечам друг дружки, солдаты Суворова под смертельным огнем преодолели стены, открыли ворота крепости - и бой перенёсся на узкие улицы Измаила.

При штурме особенно отличились колонны генералов Львова и Кутузова. Генерал Львов получил болезненное ранение. Ранили и его помощника - полковника Лобанова-Ростовского. Тогда командование штурмовой колонной принял командир фанагорийцев, любимец Суворова полковник Золотухин. Суворов и Кутузов, о котором Александр Васильевич говорил: «В Измаиле он на левом фланге был моей правой рукой», личным примером воинской храбрости вели за собой солдат.

В трудное положение при штурме бастиона Бендерских ворот попала колонна Василия Орлова. Шёл пой на стенах, а казаки по лестницам поднимались из рва, чтобы пойти на приступ бастиона, когда турки предприняли мощную контратаку. Крупный отряд турецкой пехоты, явившийся из растворённых Бендерских ворот, ударил во фланг казакам, разрезая колонну Орлова. Уважаемый Суворовым донской казак Иван Греков встал в первые ряды сражавшихся, ободряя их на бой. Суворов, несмотря на угар штурма, не терял нитей многослойной операции и вовремя получил сведения о событиях у Бендерских ворот. Генерал-аншеф понял, что османы здесь получили возможность потеснить атакующую колонну, прорвать русскую атаку, подкрепив свою вылазку свежими силами. Суворов приказывает подкрепить колонну Орлова войсками из общего резерва - Воронежским гусарским полком. К воронежцам он добавил и два эскадрона Северских карабинеров. Однако быстрого прорыва не получилось: туркам удалось сосредоточить в районе Бендерских ворот и бастиона многочисленные силы, а казачьи части уже понесли немалые потери. Суворов был убеждён, что здесь необходим натиск и снова проявил умение вовремя, в критический момент, оценив риски, ввести в бой дополнительный резерв. К Бендерским воротам он бросает весь резерв левого крыла суворовской армии - это была кавалерия. К ним генерал-аншеф добавляет Донской казачий полк из общего резерва. Шквал атак, конский топот, горы раненых - и бастион взят.

Атаман Платов вёл на приступ пять тысяч солдат. С такой внушительной колонной казак должен был по лощине взойти на крепостной вал и под обстрелом ворваться в Новую крепость. В бою на крепостной стене был ранен генерал-майор Безбородко, командовавший двумя казачьими колоннами - Платова и Орлова. Командования принял Платов. Он расторопно отразил атаку янычар, разбил вражескую батарею, захватив несколько пушек. С боем казаки прорвались к Дунаю, где соединились с речным десантом генерала Арсеньева. Когда передовой батальон, в котором шёл и Платов, подошёл к крепости, казаки в замешательстве остановились перед затопленным рвом. Бригадир Платов, вспомнив уроки Суворова, первым вошёл в ледяную воду, по пояс в воде, под обстрелом преодолел крепостной ров, скомандовал: «За мной!» - и батальон последовал примеру командира. В тридцать лет он пребывал в расцвете физической силы и уже был умелым, обстрелянным казачьим атаманом. Чтобы такие чудеса становились былью - нужно огромное доверие войск командиру, авторитет офицера.

Предстояли уличные бои, в которых поймавший кураж Платов был всё так же удачлив. Немалую часть русских потерь при штурме Измаила составили погибшие и раненые казаки. Спешенные донцы были плохо экипированы для штурма. Но Суворов надеялся на их удаль, да и некем оказалось заменить казачьи силы, а приступ был необходим.

В распахнутые ворота крепости входила русская конница. Колонна Орлова совместно с колонной генерал-майора Мекноба очищала от турок важный северный участок укреплений Измаила. Теперь они действовали слаженно и могли отражать контратаки турок, продолжая занимать вершок за вершком неприступную твердыню - Измаил.

Под вечер последние защитники крепости молили о пощаде. Уникальный штурм крепости вылился в истребление вражеской армии. Во время разоружения к сераскиру подскочил егерь и попытался вырвать у него из-за пояса кинжал. Янычар выстрелил в егеря, а попал в русского офицера… Этот выстрел русские оценили как вероломное нарушение условий капитуляции: ведь турки просили пощады. Новый штыковой удар уничтожил почти всех турок, погиб от ран и Айдос-Мехмет…

Наконец, сдались на милость победителям последние янычары во главе с Мухафиз-пашой, сражавшиеся в Табии. Последние защитник и крепости капитулировали в 16.00. Приступ ожесточил войска, помнившие о двух неудачных штурмах Измаила. По военным традициям того времени, Суворов на три дня отдал город на разграбление победителям. Увы, на этот раз офицерам не удалось удержать солдат от жестоких бесчинств. А в Измаиле было чем поживиться! Турки свезли в крепость купеческие склады из занятых русскими войсками билзлежащих территорий. Особо удачливые участники штурма обогатились на тысячу-другую червонцев - фантастическая нажива! Сам Суворов отказался от трофеев, не принял даже отменного коня, которого привели к нему солдаты. Снова не обманули ожиданий Суворова фанагорийцы. Из них Суворов приказал составить главный караул покорённой крепости.

Да, на такой приступ можно пойти лишь раз в жизни… В жестоких боях погибло десять тысяч русских, в том числе 400 офицеров из 650, участвовавших в штурме. Красноречивые цифры - вот такое бесстрашие царило в сердцах учеников Суворова. Было уничтожено двадцать семь тысяч турок, остальные десять тысяч попали в плен. По легенде, лишь один турок остался живым и не попал в плен! Он нырнул в Дунай, ухватился за бревно - и, незамеченный, добрался до берега. Поговаривали, что именно он принёс турецким властям весть об измаильской катастрофе.

В реляциях после победы Суворов подробно рассказывал Потёмкину о том, кто героически проявил себя при штурме - от солдата до генерала. Пришлось диктовать: после кровавого штурма от дыма у шестидесятилетнего генерала жестоко болели глаза. В этих подробных отчётах многое заинтересует историка, но больше всего нам запомнилась одна фраза - признание полководца:

«Не бывало крепости крепче, не было обороны отчаяннее… Но Измаил взят!». Лучше не скажешь.

Советские, а вслед за ними и российские историки считают, что великая и невероятно кровавая Сталинградская битва, одна из решающих битв Второй мировой войны, началась 17 июля 1942 года.

Однако сразу стоит подчеркнуть, что победа в этой битве была, скорее, делом престижа, и к ней подталкивали в большей степени политические соображения, нежели чисто военные. Немцы недавно победили под Керчью и Харьковом и вновь ощущали себя на коне, воспрянув после поражения, нанесенного им под Москвой в декабре прошлого года. Поэтому 18 июня 1942 года они начали операцию «Блау», реализация которой была поручена группе немецких армий «Юг». На 800-километровом фронте от Курска до Таганрога на берегу Азовского моря постепенно в наступление перешли 97 дивизий, образовавших пять немецких и 2-ю венгерскую армии. В общей сложности более 900 тысяч человек, 17 тысяч орудий и минометов и 1260 танков и самоходных артиллерийских установок. Наступление поддерживали с воздуха 1640 немецких самолетов. В резерве оставалась 3-я и 4-я румынские армии и одновременно перебрасываемые итальянские дивизии.

Взять город во что бы то ни стало

Первоначально основной удар немецкого наступления был направлен на Сталинград, однако после взятия Воронежа шестого июля рейхсканцлер Адольф Гитлер перебросил 4-ю танковую армию генерал-полковника Германа Гота на кавказское направление. На Сталинград надвигалась только 6-я армия генерала танковых войск Фридриха Вильгельма Эрнста Паулюса. 21 августа она форсировала Дон, а через два дня дошла до Волги севернее Сталинграда. 6-я армия состояла из пяти армейских корпусов с 14 дивизиями, они насчитывали 270 тысяч солдат, 500 танков и самоходных артиллерийских установок, а также три тысячи орудий и минометов. То есть военная мощь этой армии соответствовала силе сразу нескольких советских армий того времени. С воздуха 6-ю армию поддерживал 4-й воздушный флот генерал-полковника Вольфрама фон Рихтгофена. В тот же день 600 бомбардировщиков Люфтваффе совершили так называемый суперналет на Сталинград, во время которого погибло 40 тысяч мирных жителей.

Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ защищать любой ценой город, носящий имя Сталина (до апреля 1925 года он назывался Царицын). Но фюрер хотел завоевать его по той же самой причине. Кроме того, Сталинград был важным транспортным узлом. Поэтому Гитлер приказал вернуть на сталинградское направление 4-ю танковую армию. Однако он предпочел не переходить Волгу, чтобы сжать тиски восточнее города, а решил нанести прямой удар, и это вылилось в изнурительную битву, в которой обе стороны понесли огромные потери.

За каждую улицу, за каждый дом

С 12 сентября, когда немцы добрались до предместий, на защиту Сталинграда, который из-за бомбардировок постепенно превращался в груду обломков (парадоксально, но они сослужили хорошую службу защитникам), встала 62-я армия генерал-лейтенанта Василия Ивановича Чуйкова. Он принял командование армией еще восьмого сентября у бесталанного генерал-лейтенанта Антона Ивановича Лопатина, который утверждал, что город защитить нельзя, поэтому он хотел просто сдать Сталинград.

13 сентября Паулюс бросил на Сталинград все свои силы: 100 тысяч человек, две тысячи орудий и минометов, 500 танков и самоходных установок. Против него Чуйков выставил всего 54 тысячи солдат и 110 танков и самоходных установок, которые с восточного берега Волги поддерживали 900 орудий и минометов. В самый критический момент 15 сентября в бой вступила элитная 13-я гвардейская дивизия генерал-майора Героя Советского Союза Александра Ильича Родимцева, которая взяла штурмом Мамаев курган.

На рассвете 14 октября Паулюс нанес новый удар силами 90 тысяч солдат, 2,3 тысяч орудий и минометов, 300 танков и самоходных установок. Им противостояли 55 тысяч солдат Чуйкова с 1,4 тысяч орудий и минометов и всего с 80 танками и самоходными установками. Чуйков уже защищал лишь 20-километровый отрезок города шириной три — четыре километра.

Несмотря на то, что Красная армия ожесточенно боролась за каждую улицу и каждый дом, в середине ноября немцы загнали красноармейцев в узкую полосу вдоль Волги. О невероятно жестоких боях свидетельствует тот факт, что из 37-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Виктора Григорьевича Жолудева, которая была переброшена в Сталинград третьего октября, осталось в живых всего 114 человек. Из соседней 122 стрелковой дивизии в живых осталось еще меньше бойцов — 57.

11 ноября Паулюс начал последнюю атаку на приволжский город. Немцы захватили завод Баррикады и отрезали от основных сил 62-й армии 138-ю стрелковую дивизию полковника Людникова, у которого оставалось всего 70-100 человек. У Чуйкова оставалось 47 тысяч солдат и 800 орудий и минометов, а также 19 танков. Он удерживал всего два городских квартала и один пригородный поселок.

Контекст

Самая кровавая битва Второй мировой

Почему Паулюс остался в Сталинграде

Сталинград: «Если ничего не изменится, мы умрем от голода»

Переход в контрнаступление

Удлинение немецкого фронта и тот факт, что основные силы 6-й и 4-й танковой армии увязли в тяжелых боях в городе, позволили советскому командованию выиграть время для подготовки к контрнаступлению. Оно началось 19 ноября, и координировал его, разумеется, маршал Георгий Константинович Жуков. Интересно, что его силы не имели особенного преимущества (только в танках и самоходных установках). Юго-Западный, Донской и Сталинградский фронт насчитывали 1 015 200 человек, 13 535 орудий и минометов (без 50 мм калибра) 1400 реактивных минометов, 1560 танков и самоходных артиллерийских установок и 1350 самолетов. Противостоящие им немецкие, румынские и итальянские войска располагали 1 011 500 солдатами, 10 290 орудиями и минометами, 675 танками и 1216 самолетами.

Командование Красной армии посчитало, что слабым звеном являются две румынские армии (3-я и 4-я), испытывающие нехватку в противотанковых орудиях, танках и вообще современном вооружении. Именно на эти армии и пришелся основной удар Донского фронта генерал-лейтенанта Константина Константиновича Рокоссовского и Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта Николая Федоровича Ватутина. 23 ноября ведущие подразделения двух фронтов соединились в районе Калача на Дону. 6-я армия и часть 4-й танковой армии были взяты в кольцо.

Стоит упомянуть, что сначала советское командование и не подозревало, насколько сильна окруженная ими группировка. Начальник разведки Донского фронта полковник Виноградов считал, что речь идет о 80-90 тысячах человек и десяти дивизиях. Впоследствии ему пришлось отвечать за свою ошибку, потому что в конце ноября в котле оказалось 330 тысяч человек (22 дивизии), 5230 орудий и минометов и 340 танков и самоходных установок.

Упущенный шанс

В самом начале немцы могли прорвать кольцо и спастись бегством на запад, однако Гитлер приказал создать «крепость Сталинград» и освободить ее из окружения ударом с запада. Он принял это решение под влиянием похвальбы маршала Рейха Германа Геринга. Тот хвастал, что Люфтваффе может доставлять в окруженный город до 500 тон провианта и боеприпасов в день. Однако, как оказалось, по воздушному мосту в котел можно было ежедневно доставлять только 80 тонн.

Удар, нанесенный группой армий «Дон» маршала Эриха Фрица фон Манштейна для разрыва кольца, позволил 12-23 декабря приблизиться к Сталинграду всего на 50 километров, а армия Паулюса была настолько ослаблена, что не смогла предпринять ответных действий. Войска Юго-Западного фронта Ватутина и Сталинградского фронта под командованием генерал-полковника Андрея Ивановича Еременко вновь отбросили силы Манштейна от Сталинграда.

Конец котла

С восьмого января 1943 года Красная армия теснила немцев, которые уже выбились из сил, к Сталинграду, сужая котел. Десятого января начался заключительный этап ликвидации окруженной группировки — операция «Кольцо». Большая часть оставшихся солдат, включая Паулюса, только что получившего звание маршала, сдалась 31 января. Меньшая группа под командованием генерал-полковника Карла Штрекера, отрезанная на севере, сдалась только второго февраля. Сталинградская стратегическая наступательная операция закончилась потрясающей победой. Согласно выше названному российскому исследованию, советские вооруженные силы потеряли в этой операции 485 777 человек, 3591 орудий и минометов, 2915 танков и самоходных установок и 706 боевых самолетов. Согласно тому же источнику, враг потерял более 800 тысяч солдат, 32 дивизии и три бригады были полностью уничтожены, а 16 дивизий понесли большие потери.

До сих пор нельзя точно назвать число жертв сталинградского кольца. Манфред Кериг говорил о 58 110 погибших немцах и 123 998 попавших в плен. Кроме того, в котле погибло не менее десяти тысяч румын. При втором пересчете Кериг оставил число погибших немцев неизменным, однако увеличил количество попавших в плен до 149 411. Ликвидационный штаб сообщал всего об 11 036 погибших, но 155 660 попавших в плен. Рюдигер Оверманс, который сегодня считается крупнейшим специалистом по немецким военным потерям во Второй мировой войне, говорит о 60 тысячах погибших немцев и двух тысячах румын. По мнению Оверманса, в плен попало 110 тысяч немцев, из которых 105 тысяч (!) погибли.

Советские данные, как всегда, очень отличаются. Согласно им, до десятого января 1943 года в сталинградском котле погибло 45 тысяч солдат врага, а еще 147 тысяч погибло, замерзло или умерло от истощения в ходе операции «Кольцо». Более 91 тысячи немцев и румын сдалось в плен. В эти потери включены 2,5 тысячи офицеров, 23 генерала и один маршал.

Ощутимые потери понесли и силы Люфтваффе, которые до сих пор одерживали на восточном фронте триумф за триумфом. Во время авиационного снабжения немецких войск, попавших в сталинградский котел, Люфтваффе потеряли 495 самолетов (эти потери были преимущественно невосполнимыми). Речь идет о пяти эскадрах в полном составе или целом авиационном корпусе.

Некоторые специалисты считают Сталинградскую битву самой кровавой в истории. Согласно некоторым исследователям, в ходе этой битвы с сентября 1942 по 31 января 1943 года с обеих сторон погибло 770 тысяч человек. Стивен Уолш оценивает потери немцев в 600 тысяч погибшими, ранеными и попавшими в плен. У их союзников эти потери достигли 494 374 человек (84 830 погибших, пропавших без вести и попавших в плен, а также 29 690 раненых и обмороженных итальянцев, 158 854 погибших, раненых и пропавших без вести румын, и 80 тысяч погибших и 63 тысячи раненых венгров). Второго февраля 1993 года мельбурнская газета The Age написала по случаю 50-й годовщины Сталинградской битвы, что «два миллиона мужчин, женщин и детей… погибли». Вероятно, в эту цифру включены и потери среди мирных жителей, которых в Сталинграде погибло более 60 тысяч.

Божественная справедливость

Александр Верт, который во время войны работал корреспондентом британского издания Sunday Times в Советском Союзе, написал в своей книге «Россия в войне»: «Это зрелище грязи и страданий во дворе Дома Красной Армии было последним моим впечатлением от Сталинграда. Мне припомнились и долгие тревожные дни лета 1942 года, и ночи лондонского блица, и фотографии Гитлера, ухмыляющегося на ступеньках собора Мадлен в Париже, и тоскливые дни 1938 и 1939 годов, когда Европа нервно ловила берлинские радиопередачи и слушала вопли Гитлера, сопровождаемые людоедским ревом немецкой толпы. И я увидел знамение суровой, но божественной справедливости в этих замерзших выгребных ямах, в этих обглоданных лошадиных скелетах и желтых трупах умерших от голода немцев во дворе Дома Красной Армии в Сталинграде».

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Настоящий патриот, это тот, кто знает или хотя бы стремится знать реальную историю своей страны, а не лживую хронологию сплошных побед.

Вообще, предполагать, что русская армия была непобедимой и легендарной на протяжении всей своей истории может только человек вообще не имеющий мозга.

Элементарная логика подсказывает, что этого просто не может быть.

Еще древние говорили, что почти каждая крупная победа начинается с поражения. И если у в истории русского оружия были первые, значит были вторые. Вот наиболее громкие из них.

1. В 1382 году через 2 года после победы Дмитрия Донского в Куликовской битве - хан Тохтамыш нанес ответный удар: разграбил и сжег Москву.

А.М. Васнецов. Оборона Москвы от хана Тохтамыша, XIV век. 1918 год

Вообще история с монгольским игом — это самое большое черное пятно на военной гордости великороссов. Как можно было 300 лет, в отличии от Европы, терпеть оккупацию каких-то кочевников — это сейчас патриотам объяснить трудно.

Есть в большой истории Ига и свои локальные загадки. Как можно было после победы на Куликовом поле еще 100 лет оставаться под властью татар? Видимо, то ли битва была не такая масштабная, либо она ничего не решала, либо её вообще не было.

2. В 1558 – 1583 годах Ливонская война с польско-литовской Речью Посполитой, Швецией и Данией

Эту войну Иван IV Грозный вел четверть века, и закончилась она его полным поражением. Россия практически потеряла выход к Балтийскому морю, была разорена, а северо-запад страны обезлюдел. Также в XVII веке Россия проиграла одну войну Польше (1609-1618) и две – Швеции (1610 – 1617 и 1656-1658).

3. Прутский поход, 1710-1713 годов

В XVIII, после победы в Полтавской битве в 1709 году, Петр I отправился в бесславный Прутский поход - преследовать Карла ХII, бежавшего в дунайские владения Османской империи.

Поход обернулся проигранной войной с турками 1710-1713 гг., в ходе которой Петр I вместо того, чтобы пленить шведского короля, сам чудом не попал в плен, а Россия лишилась выхода к Азовскому морю и недавно построенного южного флота. Азов был вновь был захвачен русской армией лишь спустя четверть века при императрице Анне Иоанновне.

Россия, прежде чем победить в Отечественной войне 1812 года «Великую армию» и дойти до Парижа, была разбита в сражении при Аустерлице в 1805 году и фактически проиграла последующую войну с Наполеоном 1806-1807 годов, окончившуюся для России унизительным Тильзитским миром.

5. Крымская война 1853-1856 годов

В книге Crimean War: The Truth Behind the Myth историк Клайв Понтинг отмечает, что в Крымской войне столкнулись три ужасные армии и одна более-менее сносная - французская.

По его мнению, у России была наибольшая и наименее эффективная сила: “войска в основном состояли из рабов-солдат, вооруженных в лучшем случае орудиями 18-го века, которые стреляли на четверть расстояния и с половиной скорости англо-французских стволов”.

Тактика также была минимум полувековой давности, добавляет специалист: войсками руководил полевой маршал, 72-летний Иван Паскевич, ветеран войны с Наполеоном (1812).

В итоге войны погибло около миллиона русских, во много раз больше, чем у союзников. Договор после отбросил империю еще дальше от средиземноморских амбиций - после Крыма Запад уничтожил российский флот в Черном море.

6. Цусимское сражение 1905-го.

Морская битва в мае 1905 года в районе острова Цусима — российская 2-я эскадра флота Тихого океана под командованием вице-адмирала Рожественского потерпела сокрушительное поражение от Императорского флота Японии под командованием адмирала Хэйхатиро Того.

Видео: Японцы до сих пор гордятся победой над русскими при Цусиме

Битва стала решающим морским сражением Русско-японской войны 1904-05. В итоге русская армада была полностью разгромлена. Большая часть кораблей потонула или была затоплена экипажами своих кораблей, часть капитулировала, некоторые интернировались в нейтральных портах и лишь четырем удалось дойти до русских портов.

7. Поражения в Первой мировой войне

Патриотическая демонстрация в 1914 году.

Про первую мировую войну у нас раньше не любили вспоминать, разве что про успешный Брусиловский прорыв летом 1916 года. И это неслучайно, потому что русскую армию в той войне преследовали поражения.

Самое известное из них, пожалуй - разгром русских армий в Восточной Пруссии в августе 1914 года (об этом написан один из лучших романов Александра Солженицына - «Август четырнадцатого»), хотя генерал Деникин, например, назвал самой великой трагедией русской армии в первой мировой войне отступление из Галиции летом 1915 года.

После прихода к власти большевиков Красная Армия победила в гражданской войне. Но в войне с Польшей в 1920 году с треском проиграла. Поход на Варшаву обернулся «чудом на Висле» – неожиданным разгромом армии будущего советского маршала Тухачевского войсками польского маршала Пилсудского.

8. День «праздника» — 23 февраля 1918 года

В феврале 1917 года, накануне революции, Российская Империя была участником в Первой мировой войне и готовилась атаковать Германию с приходом весны. Начавшийся переворот отвратил эти планы, как и шансы дойстойно выйти из войны — недовольные поражением большевики силой захватили власть в октябре 1917 года и страна перешла в стадию гражданской войны.

В этой ситуации армия начала распадаться, утомленная и без того затянувшейся войной. Противник не преминул воспользоваться этим. 18 февраля 1918 года германские и австро-венгерские войска начали атаку на разрозненные и малочисленные войска, однако уставшие русские ответили лишь паническим бегством и дезертирством.

Газета «Дело народа» в феврале 1918-го писала: «Нарва была взята очень небольшим отрядом немцев, всего около 40 человек, приехавших на мотоциклетках в 8 часов утра. Бегство из города началось еще накануне, около 12 часов дня. Первыми бежали солдаты и комитеты, бросая все на произвол судьбы. Впрочем, некоторые успевали продавать оставшееся от расхищения казенное имущество».

9. Зимняя война с Финляндией (1939-40)

(листовка финской пропаганды)

В 1939 советское руководство возжелало получить контроль над Финляндией ради создания буферного государства. Финны, естественно, были против. Желание независимости оказалась сильнее планов Сталина: 4-миллионный народ разгромил 5-миллионную армию.

По мнению большинства историков, стратегия СССР основывалась на убийственной самоуверенности — армия вторглась в Финляндию абсолютно неготовой к длительной полярной войне. Иронично, но «генерал Мороз» в этом случае победил гордящихся суровым климатом русских.

К тому же хватало и просто военных глупостей — крашенные черным советские танки были отлично видны на снежных пейзажах Суоми, а многие солдаты были одеты в костюмы цвета хаки, а зачастую и не имели зимней одежды.

Будучи в ощутимом меньшинстве, финны иронизировали: «Так много русских! Где же мы будем их хоронить?». По итогам провальной для Москвы войны Финляндия потеряла около 26 тысяч солдат, Союз — около 70-100 тысяч (оценки историков расходятся).

10. Лето-осень 1941 года

«Гениальный» стратег Сталин, готовившийся к войне с 1929 года, но зачем-то расстрелявший командный состав Красной армии накануне, поставивший почти всю экономику СССР работать на войну, но, как оказалось впоследствии так и не создавший экономической базы для обороны страны, умудрился в первые месяцы войны потерять почти всю армию, флот и авиацию СССР и половину европейской территории Советского Союза.

В течение лета-осени 1941 года Красная Армия прошла сквозь череду тяжелейших неудач, перетекавших одна в другую, прежде чем сумела остановить наступление вермахта под Москвой в начале декабря.

Конец июня 1941 – разгром под Минском, четыреста с лишним тысяч потерь.

В сентябре - Киевский котел, которого можно было избежать, если бы вовремя отступить за Днепр. Еще семьсот тысяч убитых, раненых, пленных.

К сентябрю 1941 года количество солдат только поавших в плен к немцам СРАВНЯЛОСЬ СО ВСЕЙ ДОВОЕННОЙ РЕГУЛЯРНОЙ АРМИЕЙ.

11. Операция «Марс», 1942 год

Замысел советской операции Марс появился в конце сентября 1942 года как продолжение первой Ржевско-Сычевской операции (30 июля — 30 сентября). Его задача — разгромить 9-ю немецкую армию, составлявшую основу группы армий Центр, в районе Ржев, Сычёвка, Оленино, Белый.

К осени 1942 Красная армия выровняла фронт, отбросив немцев от Москвы, однако в линии оставался потенциальный нарыв, угрожающий Москве. Операция Марс должна была отрезать «шею» этому выступу.

Немцы вместо атаки предпочли укрепление позиций. В день начала операции сильный снегопад и туман помешал авиации и артиллерии атаковать «цитадели»нацистской армии. В хаосе советская армия промахнулась мимо позиций немцев, в итоге дислокации немцев и советов перемешались. Контратака нацистов перерезала многие линии поставок и отрезала связь между полевыми командирами.

Вопреки многочисленным потерям — как танков, так и солдат — командующий операцией Георгий Жуков еще три недели пытался сравняться с успехами «операции-конкурента» под Сталинградом. В итоге за месяц Советская армия потеряла убитыми, ранеными и пленными около полумиллиона солдат, немцы — около 40 тысяч.

12. Огромные потери во Второй мировой войне

«Павшие во Второй мировой войне» — интерактивный документальный фильм о цене, заплаченной за эту войну жизнями людей, и о снижении числа жертв в конфликтах после Второй мировой.

Пятнадцатиминутная визуализация данных в формате кинематографического повествования с новым драматизмом открывает зрителям этот поворотный момент мировой истории.

В фильме особенно очевидны трагические пропорции между потерями СССР по сравнению с другими странами, участвовавших в этой войне.

Фильм сопровождается последовательным комментарием, который в ключевые моменты можно поставить на паузу, чтобы изучить цифры и графики подробнее.

Отдельная история — это людские потери в СССР в ходе Второй мировой войны. Столь громадное число загубленных жизней, по разным оценкам до 30 миллионов за 4 года войны, даже в случае военной победы, нанесло такой удар по стране, что она, в итоге, проиграла всю последующую историческую конкуренцию с развитыми странами.

13. Война в Корее

В 1950 год, когда Северная Корея при поддержке СССР и Китая начала войну против Южной Кореи, пытаясь установить коммунистический режим на всей территории полуострова.

СССР официально в войне не участвовал, но оказывал режиму Ким Ир Сена помощь деньгами, оружием, военными советниками и инструкторами.

Война закончилась, по сути, политическим поражением Москвы – в 1953 году после смерти Сталина новое советское руководство приняло решение прекратить вмешательство в конфликт, и надежды Ким Ир Сена воссоединить две Кореи под своей властью рухнули.

14. Война в Афганистане, 1979-1989 годах

СССР фактически потерпел поражение в афганской войне 1979-1989 годов. Потеряв почти 15 тычсяч человек, Советский Союз был вынужден вывести войска из Афганистана не добившись своих целей.

Хотели советизировать Афганистан, чуть ли не шестнадцатой республикой СССР его сделать, почти десять лет воевали, но так и не смогли победить не то что «шахтеров и трактористов» – неграмотных афганских дехкан, взявших в руки вместо мотыг дедовские винтовки времен англо-афганских войн конца XIX – начала XX века (впрочем, со временем у них появились и американские «Стингеры»).

Но главное, что война в Афганистане стала последним ударом по СССР, после которого он уже не смог существовать.

15. Поражение в «холодной войне » с США

СССР проиграл США в гонке вооружений, надорвавшись под непосильным грузом военных расходов из-за неэффективной государственной экономики и развалился в 1991 году.

16. Штурм Грозного и чеченские войны

Накануне операции российский генерал Павел Грачев хвалился: «Дайте мне отряд десантников, и мы разберемся с этими чеченами за пару часов»,

Оказалось, что России в итоге понадобилось 38 тысяч солдат, сотни танков и почти два года для подавления чеченских ополченцев. В итоге Москва де-факто проиграла войну.

В её ходе был не только неудачный штурм Грозного 1994-1995, но и поражение российских войск в августе 1996, когда вооруженные отряды чеченских сепаратистов захватили Грозный, Гудермес, Аргун, и Москва была вынуждена подписать унизительный для нее Хасавюртовский мир. Первая чеченская война была проиграна.

Серию рассказов о героях России мы начинаем с Александра Васильевича Суворова - и это не случайный, но сокровенный для России выбор. Суворов - первая шпага России, один из незабвенных отцов Отечества, память о котором помогала Родине и после смерти генералиссимуса, в Отечественной войне 1812 года, в Великой Отечественной войне советского народа 1941 - 45… Этот мужественный гений, находивший пути к победе в самых экстремальных ситуациях, как никто другой, поможет нам в исполнении нашего долга - он поможет возродить Россию. Ведь образ Суворова, запечатленный народной памятью, сочетает военную доблесть и православное смирение, гордость победами и умение учиться, страсть к служению Родине и к образованию, к пополнению интеллектуального багажа. Для Суворова - бесстрашного солдата - никогда не были второстепенными вопросы морали, нравственности. Он воплощал традиционную православную этику, не принимая приведшую к революционной ситуации в 20 веке привычку к элитарной отстраненности дворянства он народных масс. Суворов был отцом и братом для каждого из своих солдат и остается отцом Отечества в наши дни.

Летом 1788 года, под Очаковом, длительную осаду которого вёл уже высмеянный за медлительность Суворовым и Румянцевым князь Потемкин, Суворов попал в беду. Отражая вылазку двухтысячного турецкого отряда в русский лагерь, Суворов с фанагорийским полком, нарушая планы главнокомандующего, ворвался в позиции турок, надеясь на поддержку других русских войск, на штурм Очакова. Казалось, близка победа, но поддержки Суворов не дождался, атаку фанагорийцев турки отбили и герой покинул поле боя с тяжелой раной: в шее застряла пуля. Рана воспалилась, Суворов тяжело и долго болел: особенно болезненными были объяснения с Потемкиным, писавшим Екатерине об очаковском инциденте: "…Перед приходом капитан-паши Александр Васильевич Суворов наделал дурачества немало, которое убитыми и ранеными стоит четыреста человек…" . А в солдатской памяти осталось мужество раненого героя, стремившегося на поле боя, несмотря на боль. Об этом была сложена песня "Суворов ранен":

Да лежал русской больно раненой,
Вскричал да Суворов-князь:
"Ай-я, вы слуги, вы слуги мои,
Да слуги вы вот мои верные!
Ай вот вы подайте, вы слуги мои,
Да подайте пару вороных да коней!"

Полгода Суворов приходил в себя, залечивая раны, а в 1789 году его перевели в армию фельдмаршала Румянцева. Вскоре Румянцев был отставлен, общее руководство осталось за Потемкиным, но Суворов продолжал отдавать рапорты и отставленному Румянцеву, проявляя ученическую верность и свободный дух.

Летом 1789 года союзник России, австрийский полководец принц Кобургский, встревоженный сосредоточением турецкой армии в Фокшанах, запросил у русских немедленной помощи. Суворов выступил к нему с малочисленным войском быстрым маршем: Кобургский и представить себе не мог, что русские пройдут 50 верст за 28 часов! Сохранилось немало легенд о знакомстве Суворова и Кобургского. В легендах русский генерал предстает экстравагантным мудрецом, своим загадочным поведением подготавливающий молодого соратника к победам. В распоряжении Суворова было восемь тысяч русских и восемнадцать - австрийцев, среди которых выделялась венгерская конница Карачая, героя, ставшего одним из любимцев Суворова. Операция, разработанная Суворовым и буквально навязанная им союзникам (он неожиданной запиской объявил Кобургскому, что русские войска выступают в два часа ночи, и предложил австрийцем выступить тогда же), началась с уничтожения передового отряда турок. Хитрым маневром, основанным на изучении местного ландшафта (суворовские войска шли по лесным болотам) Суворов обманул противника, не ожидавшего флангового удара по Фокшанскому лагерю. В результате пятидесятитысячная турецкая армия была рассеяна. Суворов выбил турок и из нескольких близлежащих укреплений. Славная фокшанская победа принесла Суворову европейскую славу, а австрийцы навсегда признали русского генерала великим полководцем. Суворов отвечал на эти почести едкой шуткой: "Со мной и немцы воевать умеют". Фокшаны и Рымник остались для Суворова театром боевых действий и ареной для подвигов еще в течение нескольких месяцев. Великая рымникская победа была своего рода увеличенным повторением фокшанской. Та же придунайская земля, те же просьбы о помощи озадаченного сосредоточением турецких войск Кобургского. Только новый противник - великий визирь Юсуф-паша, готовивший наступление с целью вывести из войны Австрию, союзника России. В ответ на послание Кобургского Суворов в лаконической манере князя Святослава начертал одно слово: "Иду!". Невероятно быстрый переход (в своевременное появление Суворова у Рымны не верил ни Потемкин, ни великий визирь) - и Суворов уже возглавляет двадцатичетырехтысячное русско-австрийское воинство против 105 тысяч турок. Суворову удалось разбить турецкую армию, разделенную на части маневрами русских и австрийцев. Довершила разгром кавалерийская атака турецких окопов - новшество, заставившее противника паниковать. Войско союзников было сохранено, а Суворов был признан во всех столицах воевавших государств "Победителем Визиря". Сохранилась величественная легенда о споре, возникшем между русскими и австрийцами при дележе трофейных пушек.

Отдайте всё австрийцам, - махнул рукой Суворов. - Мы себе у неприятеля новые добудем, а им где взять?

Две империи - Священная Римская и Российская - возвели Суворова в графское достоинство. От Екатерины Великой он получил титул графа Рымникского, а также орден Св. Георгия Первой степени. "Графиней двух империй" отныне называл он в письмах свою Суворочку. Теперь для полной победы над турками следовало обрушить их твердыню, грозившую России османским могуществом - крепость Измаил, известную своим многотысячным гарнизоном и отважным вождем - полководцем Айдос-Мехмет-пашой. Русские войска генералов Гудовича и Де Рибаса вели осаду Измаила, но все их подступы к штурму не приводили к успеху. Крепость казалась неприступной: по существовавшим в те годы представлениям о войне для подобного штурма требовались невиданные ресурсы, которых не могло быть у России… Но Суворов переворачивал современные ему представления о войне. По страницам поэмы Байрона "Дон Жуан" мы можем судить об изумлении, охватившем Европу после штурма Измаила. Этот штурм казался апофеозом современной войны, а Суворов - настоящим Марсом. Да, Байрон был противником екатерининского империализма и к Суворову относился неоднозначно, но и он не мог отрицать, что в лице графа Рымникского мир видит военного гения:

Суворов в этот день превосходил
Тимура и, пожалуй, Чингисхана:
Он созерцал горящий Измаил
И слушал вопли вражеского стана;
Царице он депешу сочинил
Рукой окровавленной, как ни странно -
Стихами: "Слава Богу, слава Вам! -
Писал он. - Крепость взята, и я там!"

Конечно, это понимание суворовского творчества обеднено предубеждением Байрона, ненавидевшего империализм екатерининской России, но показательно, что английский поэт одним из центральных эпизодов своей главной, итоговой поэмы делает взятие Измаила. Мы же помним другого Суворова - того, что прискакал к Измаилу на любимом донском жеребце и после великой победы отказался от лучших трофейных коней и покинул позиции верхом на том же дончанине. Мы помним Суворова, который после победы, побледнев, признавался: "На такой штурм можно пойти только раз в жизни". Гарнизон Измаила насчитывал более 35 тысяч человек. Суворов штурмовал крепость с тридцатитысячным воинством. Учитывая мощные укрепления турецкой твердыни и 250 орудий противника, "арифметически" штурм был обречен на провал. Но Суворов, прибыв под Измаил, не теряя времени приступил к тренировке солдат в условиях, близких к боевым. Генерал-аншеф скрупулезно изучил донесения разведки по измаильским укреплениям и вскоре уже получил возможность послать туркам ультиматум с характерной припиской - лично от Суворова: "Сераскиру, Старшинам и всему Обществу. Я с войсками сюда прибыл. 24 часа на размышления для сдачи и - воля; первые мои выстрелы - уже неволя; штурм - смерть. Что оставляю вам на рассмотрение". История запомнила и горделивый, но, как оказалось, излишне самонадеянный ответ Айдос-Мехмет-паши: "Скорее остановится течение Дуная и небо упадет на землю, чем русские возьмут Измаил".

На военном совете, когда Суворов предложил своим ближайшим соратникам высказаться за или против штурма, первым, по традиции, отозвался младший - тогдашний бригадир, а в будущем - Атаман всевеликого войска Донского, славный М. И. Платов. Отважный казак, разумеется, высказался за штурм.

По перевязанным лестницам, по штыкам, по плечам друг дружки, солдаты Суворова под смертельным огнем преодолели стены, открыли ворота крепости - и бой перенесся на улицы Измаила. Суворов и Кутузов, о котором Александр Васильевич говорил: "В Измаиле он на левом фланге был моей правой рукой", личным примером вели за собой солдат. В том бою погибло десять тысяч русских, в том числе 400 офицеров из 650, участвовавших в штурме. Было уничтожено двадцать семь тысяч турок, остальные десять тысяч попали в плен. Да, для каждого участника штурма Измаила эта битва была своего рода игрой в русскую рулетку, но Суворову все-таки еще в преддверии штурма удалось предопределить результат казалось бы непредсказуемого предприятия. Бессонными ночами - недаром ведь ходили слухи о том, что перед важными боями Суворов неделями не смыкал глаз - он просчитывал стратегию победы. Отвага подкрепляла расчет. Штурмом Измаила была предопределена победа нашей Родины во второй русско-турецкой войне.

На грандиозном празднике в Таврическом дворце, посвященном измаильской победе, Суворова не было. Стихи Державина, музыка Бортнянского и Козловского - всё это звучало не для него. Солдатский путь вёл героя в Финляндию, где Суворов укреплял границы с воинственной Швецией и подчас пребывал в меланхолии. Именно в Финляндию, в Роченсальм, Державин послал Суворову свои первые стихи, посвященные непосредственно великому полководцу. Они вызвали неоднозначную реакцию Александра Васильевича: Се Росский Геркулес:
Где сколько ни сражался,
Всегда непобедим остался,
И жизнь его полна чудес.

Не всякий день мы зрим Перун небес,
Которым Божий гнев разит злодеев,
Но часто тучки лишь. - Почий, наш Геркулес,
И ты теперь среди твоих трофеев.

Во втором четверостишии Суворову почудилась двусмысленность: не хочет ли Державин сказать, что слава великого полководца в прошлом?

Суворов томился, читал любимого Д. Макферсона, русских поэтов, повесть Чулкова "Пригожая повариха"… Он скучал по великим делам. Укрепив северные границы империи, Суворов снова отправился на юг, где разработал систему оборонительных сооружений Причерноморья, создал план возможной войны с Турцией. Наконец, в 1794 году пришла пора для новых подвигов - Суворова направили в Польшу, в действующую армию. Польская кампания 1794 года, в которой Суворов победно прошагал до стен предместья Варшавы - Праги, главного укрепления поляков, принесла полководцу новую славу и долгожданный фельдмаршальский жезл, завоеванный многолетней безукоризненной службой. Штурм Праги поставил Польшу на колени, из тридцати тысяч поляков, участвовавших в сражении, спаслось бегством менее двух тысяч, остальные были уничтожены и пленены. Суворов не хотел крови: в специальных указаниях, написанных им для войск, говорилось: "Згода! (мир - польск.) пардон. - Отруць бронь! (положи оружие - польск.) Кои положат ружье, тех отделить: вольность! - пашпорты! Кои же нет, с теми по первому поступать: бить! Кончить в час" . Польская независимость, угрожавшая России и бывшая в восточной Европе плацдармом якобинства, была уничтожена. Суворову вручили ключи от Варшавы. Народная память сохранила спартанское послание Суворова Екатерине: "Ура! Варшава наша!" - и достойный ответ монархини: "Ура! Фельдмаршал Суворов!". И, наконец, Суворов - искренний любитель поэзии - дождался широкого поэтического резонанса своих подвигов. На взятие Варшавы откликнулись и Дмитриев, и Костров, и - что было для Суворова самым лестным - Гаврила Романович Державин, восклицавший:

И славы гром,
Как шум морей, как гул воздушных споров,
Из дола в дол, с холма на холм,
Из дебри в дебрь, от рода в род
Прокатится, пройдет,
Промчится, прозвучит
И в вечность возвестит,
Кто был Суворов.

А характер динамичной польской кампании 1794 года, блестяще проведенной Суворовым, Державин передал в строках былинной выразительности:

Пошел - и где тристаты злобы?
Чему коснулся, все сразил:
Поля и грады - стали гробы!
Шагнул - и царства покорил!

Суворов ответил Державину ласковым письмом, в которое включил и собственное стихотворное послание, прославляющее Екатерину. А поэт Ермил Костров, которого Державин уважал за перевод Оссиановых песен Макферсона, получал от полководца и материальную помощь.

Еще без малого год Суворов в качестве главнокомандующего всех русских войск, находившихся в Польше, умиротворял взбаламученную войнами и мятежами страну. Поляки познали справедливый и милосердный нрав русского фельдмаршала. Сохранилась любопытная легенда об освобождении польских пленных, многое разъясняющая в той миссии Суворова. Когда король Станислав попросил Суворова отпустить из плена одного польского офицера, русский полководец скороговоркой ответил: "Если угодно, я освобожу вам их сотню. Двести! Триста! Четыреста! Так и быть, пятьсот!". Терпимость к нравам побежденной страны, считал Суворов, является залогом благополучия державы-победителя.

В 1796 году умирает Екатерина Великая, обрывается золотой век екатерининской России. Суворов горько сожалел об утрате "матушки", приговаривая: "Если бы не было матушки Екатерины, не видать мне ни Кинбурна, ни Рымника, ни Варшавы". Важнейшим недостатком противоречивого царствования нового императора Павла Петровича была ориентация русского воинства, доказавшего свой потенциал двадцатилетием блестящих побед, на прусские образцы. Суворов откликнулся на павловские нововведения (по существу, уничтожившие сделанное великими реформаторами русской армии Потемкиным, Румянцевым и Суворовым) не только едким экспромтом: "Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, сам я не немец, а природный русак!", но и аргументированной критикой прусских традиций, сохранившейся прежде всего в переписке с Д. И. Хвостовым . В ответ государь отстранил Суворова от армии, отправив героя в отставку и ссылку. Суворов прощался с армией. Эти драматичные часы отразились во многих легендах, подчеркнувших суворовское умение подчиниться приказу, даже если приказ кажется несправедливым. Генерал А. П. Ермолов рассказывал: "Однажды, говоря об императоре Павле, он (Каховский - прим. А. З.) сказал Суворову: "Удивляюсь вам, граф, как вы, боготворимый войсками, имея такое влияние на умы русских, в то время как близ вас находится столько войск, соглашаетесь повиноваться Павлу". Суворов подпрыгнул и перекрестил рот Каховскому: "Молчи, молчи, - сказал он, - Не могу. Кровь сограждан!". Суворов не пошел на расшатывание армии и государственности. Его долг был в пресечении смуты, а не в устройстве потрясений ради собственного честолюбия. В этом Суворов отличался от другого великого полководца того времени, младшего современника нашего героя, Наполеона Бонапарта… Не научились у Суворова государственнической дисциплине и некоторые наши неудачливые наполеоны 20 века…

Суворов последовал в свое северное имение, в Кончанское, под надзором властей. В мае 1797 года началась почти двухлетняя опала боевого фельдмаршала. Суворов пел в церкви, крестил ребятишек, продолжал свои ежедневные спартанские тренировки с холодной водой и утренними пробежками… Но главное - Суворов следил за ходом политических событий в Европе, главным героем которых был генерал Бонапарт, ставший впоследствии императором Наполеоном. Незадолго до отставки, в письме А. И. Горчакову, Суворов дал Бонапарту красноречивую характеристику и даже, как показала история уже 19 века, напророчил крах гениального французского авантюриста: "Пока генерал Бонапарт будет сохранять присутствие духа, он будет победителем; великие таланты военные достались ему в удел. Но ежели, на несчастье свое, бросится он в вихрь политический, ежели изменит единству мысли, - он погибнет" .

В Кончанском Суворов разрабатывал план будущей войны с Наполеоном, войны, в которой Россия должна была спасти Европу от французских смутьянов. Но было время, когда помыслы опального фельдмаршала обращались к области, далекой от политики и военного искусства. Суворов хотел продолжить свои дни в монастыре, в письме из Кончанского просил императора отпустить его в Нилову пустынь … Но серьезное осмысление европейской политики убедило Суворова, что его долг - спасать Россию от надвигающейся с Запада опасности. И, когда Павел предложил Суворову возглавить русско-австрийскую армию, призванную освободить от французов север Италии, Александр Васильевич принял на себя этот крест. Принял, своими чудачествами предварительно вынудив Павла разрешить Суворову вести войну по-суворовски, а не по-прусски. В молчаливом противостоянии кончанский отшельник преодолел упрямство императора. Победил стоическим терпением и сосредоточенным на славе России, полным смирения, умственным трудом. Павел отправил Суворова в Европу "спасать царей". В феврале 1799 года Суворов был восстановлен на русской службе в чине генерал-фельдмаршала, а в марте - назначен главнокомандующим союзной армией в Италии. Суворов прибыл в Вену, где огорошил австрийцев смелостью планов и демонстративной пропагандой своего кредо: "Штыки! Штыки!". Когда же австрийцы представили Суворову свой план кампании, итогом которой должно было стать оттеснение французов к реке Адде, Суворов сказал:

Кампания начнется на Адде, а кончится, где Богу будет угодно…

Не задерживаясь в Австрии, встретившей русского полководца как триумфатора, Суворов в начале апреля уже прибыл в Верону, к армии, а через шесть дней пала первая "якобинская" крепость в Италии - Брешиа. Начался героический период, о котором поэт Шишков сказал:

В едино лето взял полдюжины он Трой.

Через неделю Суворов, как и обещал в Вене, одерживал великую победу над французами на Адде и вошел в Милан. На Адде Суворову противостоял генерал Шерер, во время сражения смененный на знаменитого Моро. Здесь у союзных войск было численное преимущество, в бою погибло до восьми тысяч французов и менее 2000 из армии Суворова. Фельдмаршал и граф двух империй завоевал Ломбардию за десять дней.

Освободив север Италии, Суворов приступил к решению двух задач: нужно было взять французские крепости и разбить укрепленные сорокатысячной армией Макдональда войска французов. В мае, после быстрого ночного суворовского марша, был взят Турин. Операции в Италии продолжались, Суворов проявлял себя стратегом войны, решающим и локальные задачи, и задачу общую. А ее Суворов видел в уничтожении "гиены" - революционного духа. И кровавые парижские демократы уже трепетали в предчувствии встречи с Суворовым, в котором видели своего висельника… Они видели в нем возмездие.

В июне Суворов одержал победу над армией Макдональда у Треббии. Эта битва была еще одним подвигом Суворова. В критический момент сражения Суворову донесли, что сопротивление французам невозможно и придётся отступить. Суворов указал на громадный камень, в тени которого отдыхал, и заявил:

Попробуйте сдвинуть этот камень. Не можете? Вот так и русские не могут отступить!

Суворов лично возглавил воинство. Армия Макдональда была разбита и отступала. Суворов приказал преследовать отступавших. При этом отступлении потери противника удвоились. Генерал Моро, которому со своей армией так и не удалось помочь Макдональду у Треббии, называл марш Суворова к этой позиции "вершиной военного искусства". А Суворов говорил о Моро: "Он меня немного понимает, но я его - лучше!..".

Австрийцы - их печально знаменитый военный совет гофкригсрат - не дали Суворову до конца развить успех Адды и Треббии… Суворов занял Мантую - последнюю твердыню французов в Италии - и готовился к встрече с новым главнокомандующим противника, молодым генералом Жубером, который возглавил остатки французских войск в Италии и сам пришел с подкреплением. Героям предстояло встретиться под Нови. 4 августа по старому стилю армия Суворова дала бой войскам Жубера. Сам молодой французский генерал был убит еще в начале боя. Войска Багратиона, Милорадовича и Дерфельдена - генералов, ставших в Итальянском походе любимцами Суворова - атаковали Нови. Вожди воюющих сторон - Суворов и Моро - лично принимали участие в сражении, глядя в глаза смерти. Под Моро убили лошадь, в плен попал знаменитый генерал Груши. Несколько русских атак было отбито: республиканская армия подтверждала репутацию самой стойкой и отважной в Западной Европе. Наконец, французы бросились в беспорядочное отступление. Было уничтожено и пленено до 15 тысяч республиканцев. Потери Суворовских войск составили 1200 человек убитыми и втрое больше - ранеными. Ещё одна несомненная победа - и Италия за четыре месяца очищена от французов. "В едино лето взял полдюжины он Трой".

Теперь Суворов планировал двинуться на Париж. Но союзники помешали русскому герою продолжить победное шествие. По новому плану союзников Суворов должен был соединиться с русским корпусом Римского-Корсакова, уже находившемся в Швейцарии. Многотысячная австрийская армия эрцгерцога Карла не присоединялась к Суворову, оставляя две русские армии, разъединенные Альпами, против свежей восьмидесятитысячной армии французского полководца Массены. Англия и Австрия таким образом избегали возвышения России, неминуемого в случае суворовского триумфа в Париже. Русский фельдмаршал не скрывал, что считает эти австрийские действия предательскими.

В сентябре Суворов вступил в Швейцарский поход - на помощь генералу Римскому-Корсакову. В поход, окончательно возвысивший судьбу полководца до величавой легенды. Путь Суворова лежал через Сен-Готардское ущелье, к городку Альтдорфу, а оттуда - к Швицу и Гларису, к войскам Римского-Корсакова и Готце. Французы намеревались разбить изможденную, изголодавшуюся в страшном горном походе армию Суворова в Альпах. Сведения о численности и расположении войск Массены, переданные Суворову австрийцами, оказались ложными, равно как и их же описания альпийских путей, посланные русскому фельдмаршалу. Теперь двойная игра австрийцев стала очевидной.

В сентябре Суворов с победными боями вышел из приготовленной Массеной ловушки, совершил переход через Сен-Готард и вывел войска в Муттенскую долину. Французы предполагали окружить Суворова в Муттенской долине и считали своего врага уже поверженным. Генерал Лекурб писал Массене:Если мы будем действовать согласованно, Сульт со стороны Гларуса, Мортье со стороны Муттенталя, а я со стороны Шехенталя, мы заставим Суворова околеть в горах" . У Суворова на этот счет было другое мнение, он с боями прорывался через Альпы. В этих сражениях Суворову приходилось ценой невероятного нервного напряжения вдохновлять солдат на каждый час переходов. Порой голодными, оборванными солдатами овладевало отчаяние, но, видя, как делит с ними все тяготы похода великий Суворов, они учились терпеть и преодолевать невиданные трудности. Все нападения французов отражались с успехом. Суворов бил Массену в Клентальской и Муттентальской долинах, армия Суворова несла потери, но во всех сражениях потери противника были страшнее, хотя попавшее в альпийский лабиринт израненное суворовское воинство казалось обреченным. Много лет спустя в русской армии ходили рассказы о том, как Суворов, увидев своих голодных солдат, хлебающих ложками воду из горной речки, спросил у них: "Что, братцы, хлебаете?". "Альпийский суп", - хмуро ответили старики. Тогда фельдмаршал достал свою ложку и присоединился к ним, нахваливая альпийский суп. После этой трапезы Суворов с таинственным выражением лица прижал палец к губам и прошептал: "Ребята, тут в двух переходах от нас французишки засели. У них там всего напечено и наварено. К утру там будем - всё наше будет. Только чур - молчок!". После победных сражений в долинах Суворов повел войско на новый героический переход - через хребет Паникс. Планы французов были сорваны, армии Массены и Лекурба разбиты в горах, а Суворов с полным правом восклицал: "Орлы русские облетели орлов французских". В октябре из Петербурга пришла весть: император присвоил Суворову звание генералиссимуса. Он стал четвертым и предпоследним генералиссимусом в истории русской армии.

В Швейцарии и Чехии Суворова встречали как героя-победителя. Всем было ясно: наш генералиссимус доказал бессилие любого возможного захватчика перед Россией. В феврале 1800 года, в Кракове генералиссимус попрощался со сбереженными им русскими войсками и передал командование армией генерал-поручику Розенбергу. Суворов возвращался в Россию. Только сейчас, когда долг перед Родиной был исполнен, тяготы последних походов дали о себе знать. Старый генералиссимус заболел. Медики были бессильны, Суворов уже составлял Канон Господу, готовился встретить смерть, рядом с которой всю жизнь ходил в боях. Сказался и переменчивый характер императора: Павел сменил милость на гнев, поверил наветам царедворцев, и смерть Суворов встречал в опале. Он умирал в Петербурге, в доме Д. И. Хвостова. Прощаться с еще живым Суворовым приходили любимые соратники, ученики: Державин, Багратион... Сейчас полководец мог вспомнить свои слова, написанные когда-то в автобиографии: "Потомство мое прошу брать мой пример: всяко дело начинать благословением Божьим; до издыхания быть верным Государю и Отечеству; убегать роскоши, праздности, корыстолюбия и искать славу чрез истину и добродетель" . 6 мая 1800 года (по старому стилю) Александра Васильевича не стало.

Хоронили Суворова 12 мая. Когда при погребении катафалк не проходил в двери Благовещенской церкви Александро-Невской лавры, кто-то из несших гроб воинов воскликнул: "Вперед, ребята! Суворов везде проходил!". И катафалк прошел в двери. Державин придумал для могилы Суворова эпитафию величественную и лаконичную, вполне в духе великого героя. "ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ СУВОРОВ". Кто в России не знает своего защитника и спасителя?

В страшные дни Ленинградской блокады, когда героические защитники города, советские люди, стояли насмерть, знаменитые монументы северной столицы были спасены от бомбежек. Их сняли с постаментов и закопали. Но памятник Суворову остался на постаменте, он гордо возвышался над площадью и смотрел в глаза врагу. Он не прятался от немецких бомб. И Ленинград выстоял, ибо говорил Суворов: "Тщетно двинется на Россию вся Европа: она найдёт там Фермопилы, Леонида и свой гроб" .

Примечания

О духовном образе А. В. Суворова см. Жукова М. Г. "Твой есмь аз" Суворов". М., 1998; Замостьянов А. А. Суворов и нравственность: солдат и богомолец // Замостьянов А. А. Великий Суворов и суворовский образ в отечественной культуре. М., 2000
?
Пушкин А. С
?
Суворов А. В. Походы и сражения в письмах и записках. М., 1990, с. 249.
Екатерина Вторая и Потемкин. Цит. изд. с. 246-247.
Там же.
?
Суворов А. В. Походы и сражения в письмах и записках. Цит. изд. с. 360.
10 ?
11 Суворов А. В. Письма
12 Там же.
13 Цит. по Золотарев В. А. Генералиссимус Суворов: вершины славы. М., 1999, с. 415.