На железной дороге блок композиция. Александр Блок — На железной дороге: Стих

Стихотворение А.А. Блока «На железной дороге» насыщенно художественными деталями, заставляющими читателя содрогнуться. Кинематографическая правдоподобность, с которой выписана каждая строфа, зримо рисует перед нами трагичную картину.

В это время Блок перечитывал «Воскресение» Л.Н.Толстого. Сюжет стихотворения имеет межтекстовую связь с историей Нехлюдова и Катюши Масловой. Здесь можно разглядеть отсылку и к другому, не менее известному роману «Анна Каренина». Однако нельзя сказать, что «На железной дороге» — поэтическое подражание. Автор задействует новые символы, насыщая их блоковским звучанием.

В основе замысла лежит и реальный случай, свидетелем которого оказался Блок. Проезжая мимо железнодорожной станции, он увидел в окно поезда отравившуюся девушку-подростка и местных обывателей, стоящих поодаль и взирающих с мелким любопытством. Блок же видел все изнутри. Он не мог не отозваться сердцем.

Как известно, поэт был очень внимателен и чужд равнодушию. Такой вывод можно сделать из воспоминаний его современников, из того, что было создано Блоком, например, такой статьи, как «Ирония», из его дневников и писем. Автор всегда остро реагировал на любое малейшее изменение миропорядка. Его чуткое сердце, услышавшее музыку революции, было не способно притворяться механическим движком.

Для Блока человеческая жизнь – это жизнь всей страны. В стихотворении «На железной дороге» явно ощущается отождествление бытия отдельной личности и судьбы всей Родины.

Жанр, направление, размер

Жанр стихотворения «На железной дороге» – лирическое произведение. В нем нашли отражение черты символистского направления.

Прежде всего, следует отметить многозначность каждого образа, появляющегося в произведении, музыкальность слога и философское звучание центральной темы. В концовке этого стихотворения явно прослеживается символистский взгляд на жизненные реалии с точки зрения вечности. Музыкальность, выраженная не только поэтическими приемами, но и сконцентрированная во внутренней энергии «На железной дороге», также роднит это произведение с символизмом.

Блок использует неоднозначный стихотворный размер: чередование пяти- и четырехстопного ямба. «На железной дороге» состоит из девяти катренов. Тип рифмы тоже особенный, первая и третья строки четверостиший срифмованы дактилически. Вторая и четвертая имеют женскую клаузулу. Таким образом, создаётся внутренний ритм, придающий стихотворению волнообразное интонационное звучание.

Композиция

Композиция «На железной дороге» – кольцевая. Стихотворение начинается изображением мертвой девушки, лежащей «под насыпью, во рву некошеном», и заканчивается возвратом к этому же образу. Блок использует кинематографический прием, постепенно отдаляя объектив от главной героини, чтобы показать ее судьбу, а затем вновь возвращаясь к фигуре несчастной девушки. Он создает у читателя ощущение вовлеченности в происходящее. Бытие отдельной героини становится импульсом для того, чтобы задуматься о судьбе Родины.

Кольцевая композиция позволяет Блоку создать образ бесконечности: конец есть начало, а начало есть конец. Однако последние строки оставляют надежду на избавление от этого рока. Мертвая героиня описывается словно живая: «Не подходите к ней с вопросами,/ Вам все равно, а ей — довольно:/Любовью, грязью иль колесами/Она раздавлена — все больно». Создается ощущение, что она все еще может слышать толки и суету вокруг, все еще видит приближающиеся к ней фигуры, все еще различает лица любопытствующих зевак. Мертвый человек выписан, словно существующий между миром дольним и горним. Эта двойственность в том, что плоть принадлежит земле, а душа устремляется в небо, показана омертвевшим, но все же присутствием.

Образы и символы

В стихотворении запрятаны символы, вбирающие в себя суть эпохи.

• Например, в этом катрене: «Вагоны шли привычной линией,/Подрагивали и скрипели;/Молчали желтые и синие;/В зеленых плакали и пели…» — поэт аллегорически обозначает социальное неравенство и вообще полярность восприятия российской действительности того времени разными классами. И при этом подмечает глухое равнодушие к судьбе человека, как высших, так и низших слоев. Кто-то спрятан за маской аристократа, кто-то – за иллюзией о широте собственной души. В любом случае, все одинаковы в одном: никто не замечает человеческого ожидания, никто не протягивает руки. Однако Блок не упрекает людей, он только просит их быть более чуткими хотя бы к ее смерти, раз уж не смогли к жизни. Блок писал так: «Сердце, обливайся слезами жалости ко всему и помни, что никого нельзя судить…»
• Несчастную судьбу героини можно рассматривать с символистской точки зрения. Образ девушки «в цветном платке, на косы брошенном» — олицетворение России . «Чинная походка», волнительные ожидания в надеждах, что вот сейчас случится чудо – и жить станет легче, и все изменится. Как мне кажется, Блок хотел вложить в этот символ глобальный смысл – вечные ожидания русским народом лучшей жизни.
• В судьбе девушки легко угадывается и другой символ – нелегкой доли русской женщины . Бесконечные ожидания счастья, ключи от которого заброшены глубоко в воду и давно съедены рыбами, по словам героини поэмы Некрасова.
• Образ железной дороги – это символ пути. Люди мчатся на поезде, неизвестно куда, не замечая, как все пространство страны погружается в смертельную тоску. «Жадные взоры», которые бросает девушка в окна вагонов, надеясь на сердечный отклик – попытка остановить поезд той эпохи и спастись любовью.
• Лирический герой относится к девушке с глубоким сочувствием и состраданием. Прежде всего, он видит в лице девушки Россию. Создается ощущение, что он пропускает через себя всю боль этой несчастной судьбы, осознавая свою беспомощность перед свершившейся трагедией.

Темы

Основная тема стихотворения – это тема одиночества в толпе, трагической судьбы человека, рвавшегося к любви и встреченного лишь холодом внешнего пространства. В канву сюжета вплетена и тема человеческого равнодушия, как результат всеобщего ослепления. Невозможность забыть себя и разглядеть ближнего, неумение выйти из мчащегося неизвестно куда вагона жизни и просто остановиться на мгновение, оглянуться по сторонам, заметить, прислушаться, стать чутким. Закрытость и отдельность каждого порождает всепоглощающую ледяную пустоту, в которую погружается вся страна. Блок проводит параллель между судьбами конкретной героини и России, показывая то, насколько одинокой и обветшалой кажется ему Родина, терпящая столько боли и не находящая на собственных просторах чуткой души.

Блок также поднимает тему несбывшейся мечты. Звучание «На железной дороге» трагично именно этой победой жизненных реалий над грезами.

Проблемы

Проблематика «На железной дороге» многогранна: здесь и путь России, и участь русской женщины, и непреодолимость рока.

В стихотворении нет ни одного риторического вопроса, однако, вопросительная интонация ощутима в подтексте произведения. Поэт размышляет над судьбой собственной страны, пытаясь понять, куда и зачем движется все вокруг. Ощущение внешней суеты и внутреннего одиночества создается за счет вокзального антуража. Мелкость человека на фоне огромного пространства, несущихся куда-то поездов, занятых собой людских толп. Проблема безысходности и безвыходности рассматривается на примере отдельно взятой человеческой судьбы.

Идея

Основная мысль, которую вкладывает Блок в своё творение, тоже неоднозначна. Каждый символ таит в себе не один смысл.

Главная мысль – осмысление пути Родины. Лирический герой неравнодушен к происходящему. Он пытается призвать людей проявить чуткость и осторожность. Если рассматривать участь героини как символ судьбы России, то можно сказать, что центральная идея этого стихотворения – прислушаться к уже погибающей стране. Это своего рода предчувствие приближающихся событий той эпохи. То, что будет сказано в статье «Интеллигенция и революция» восьмью годами позже, находит отражение уже в этом произведении.

Важно то, что лирический герой также находится среди тех, кто проносился мимо, и только лицезрение гибели взбудораживает все его существо. По сути, все эти художественные детали («чинная походка», «нежней румянец, круче локон» и т.д.) воссоздаются лишь в его воображении. Увидев итог этой печальной повести, он словно пролистывает назад, чтобы осознать ошибку, чтобы прочувствовать всю боль пережитого главной героиней.

Средства художественной выразительности

Средства художественной выразительности, встречающиеся в данном стихотворении, также многогранны. Здесь и эпитеты «ровным взглядом», «жадных взоров» и т.д., и сравнение «как живая», и антитеза «Молчали желтые и синие;/ В зеленых плакали и пели».

Блок также использует звукопись «Вагоны шли привычной линией, подрагивали и скрипели», чтобы точнее передать вокзальную атмосферу.

Анафора в шестом катрене «Скользнул по ней улыбкой нежною,/Скользнул — и поезд в даль умчало…» необходима здесь для экспрессивности и подчеркивания мимолетности происходящего. В предпоследнем катрене встречается риторическое восклицание: «Да что — давно уж сердце вынуто!», передающее эмоциональную напряженность стихотворения. В этом же четверостишии Блок вновь использует анафору: «Так много отдано поклонов,/Так много жадных взоров кинуто», которая, в первую очередь, создает нагнетающую интонацию.

Также Блок часто использует тире в середине строки, создавая, таким образом, долгую цезуру, которая акцентирует внимание на сказанном и становится импульсом внутреннего напряжения: «Скользнул — и поезд вдаль умчало», «Вам все равно, а ей – довольно», «…иль колесами/Она раздавлена — все больно».

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Стихотворение А. Блока "На железной дороге" начинается с описания гибели героини - молодой женщины. К смерти ее возвращает нас автор и в конце произведения. Композиция стиха, таким образом, кольцевая, замкнутая.

Символично название. Вспомним, что "железнодорожно-трамвайной" смертью погибают в русской литературе Анна Каренина, женщины, покидающие родину, - в стихотворении М. Цветаевой "Рельсы", не в "своем" трамвае, то есть в чуждом ему времени, оказался лирический герой стихотворения Н. Гумилева "Заблудившийся трамвай". Перечень можно было бы продолжить...

В авторском примечании к этому стихотворению Блок свидетельствует: "Бессознательное подражание эпизоду из “Воскресения” Толстого: Катюша Маслова на маленькой станции видит в окне вагона Нехлюдова в бархатном кресле ярко освещенного купе первого класса". Однако содержание стихотворения, конечно, выходит далеко за рамки "бессознательного подражания".

В первом четверостишии Блок рисует образ "красивой и молодой" женщины, жизнь которой прервалась в самом расцвете. Смерть ее так же нелепа и неожиданна, как нелепо и то, что теперь она, "в цветном платке, на косы брошенном", лежит "под насыпью, во рву...":

Шла спокойно, "чинно", но сколько, наверное, было в этом сдержанного напряжения, затаенного ожидания, внутреннего драматизма. Все это говорит о героине как о натуре сильной, которой свойственна глубина переживаний, постоян- ство чувств. Как на свидание, приходит она на платформу: "Нежней румянец, круче локон..." Приходит задолго до назначенного часа ("всю обойдя платформу длинную...").

А вагоны "шли привычной линией", равнодушно и устало "подрагивали и скрипели". В вагонах же шла своя привычная жизнь, и никому не было дела до одинокой молодой женщины на платформе. В первом и втором классах ("желтые и синие") были холодно немногословны, отгородившись броней равнодушия от остального мира. Ну, а в "зеленых" (вагоны III класса), не тая чувств и не стесняясь, "плакали и пели":

Как, должно быть, унизительны, невыносимы были для героини стихотворения эти "ровные взгляды". Неужели ее не заметят? Неужели она не заслуживает большего?! Но она воспринимается проезжающими в одном ряду с кустами и жандармом. Обычный пейзаж для едущих в поезде. Обычное равнодушие. Только в стихотворении Блока железная дорога становится символом современной поэту жизни с ее бессмысленностью круговорота событий, равнодушием к человеку. Всеобщая обезличенность, глухое безразличие к окружающим и целых классов, и отдельных людей порождает пустоту души, обессмысливает жизнь. Вот это и есть "тоска дорожная, железная"... В такой мертвящей атмосфере человек может быть только жертвой. Лишь однажды мелькнуло молодой женщине манящее видение - гусар с "улыбкой нежною", но, наверное, только разбередило душу. Коль счастье невозможно, взаимопонимание в условиях "страшного мира" невозможно, стоит ли жить? Цену теряет и сама жизнь.

Автор отказывается объяснять причины гибели молодой женщины. Мы не знаем, "любовью, грязью иль колесами она раздавлена". Автор предостерегает нас и от излишних вопросов. Коль были к ней при жизни равнодушны, зачем теперь проявлять неискреннее, кратковременное и бестактное участие.

В пронзительном цикле «Родина» во всех стихотворениях разлиты печаль и боль, безбрежная тоска, с давних времен объявшие и не отпускающие Русь. Лишь два произведения посвящены образам людей, а не Родины в целом. О бесцветной жизни молодой девушки рассказал А. Блок. Анализ стихотворения «На железной дороге» будет дан ниже.

Под мерный рокот ямба

Идет неспешное и, по сути, страшное описание существования юной девушки где-то в глубине России, которая не знает, как удержать пролетающую молодость. Показаны ее мучительные ежедневные приходы на станцию с пустыми надеждами на какие-то (какие?) перемены в жизни. Ведь она «красивая и молодая», характеризует ее Блок. На железной дороге покажет это) жизнь сожмет сердце и душу героини такой нестерпимой тоской, что с первой строфы ясно, как страшно и быстро она покончит счеты с жизнью и надеждами.

В трясине жизни

В страшном однообразном бытии героини было одно лишь развлечение - поход вечером, приодевшись, на станцию. Весь нудный томительный тягучий день завершался приходом к скорому поезду, в окна которого можно было заглянуть и увидеть другую жизнь - яркую и нарядную. И щеки румянились, и локон круче завивался, и героиня, стоя рядом с жандармом около блеклых пыльных кустов, изнемогала в пустых мечтах, увязая в косности. Издалека видела три ярких фары мчащегося поезда, и вагоны, подрагивая и скрипя, шли и шли мимо, без остановки, и тоска разрывала сердце: опять она стоит, никому не нужная. Поезд мелькнул, посмотрел вагонов - и все, и больше ничего нет.

Сплошное безразличие, хоть кричи, хоть не кричи, никому дела до нее нет. Существование без событий происходит на маленьком полустанке (и его ярко описывает Блок), на железной дороге. Анализ стихотворения говорит, что героине некуда приложить свои силы, чувства, ум, красоту.

Лишь один только раз

Всего лишь разок на нее обратил внимание гусар, небрежно облокотившись на алый бархат. Нежно улыбнулся, скользнув взглядом - и больше ничего не осталось.

Время не ждет, поезд умчался вдаль. Но на секунду она была оценена. Это и прекрасно, и унизительно. Как поезд, мчалась бесполезная юность. А что потом? И сейчас-то ничего нет, кроме унылого однообразия, кроме отупляющих и огрубляющих ум и душу мелких дел. А что потом? Неужели вот так бесцветно надо состариться, чтобы никто не порадовался ее живому веселому характеру и нежной прелести юности? Горечь, сожаления, беспросветную тоску, снедающие героиню, показывает Блок ("На железной дороге"). Анализ стихотворения не позволяет надеяться на какие-либо изменения в жизни героини.

Крутой поворот

Сколько раз пришлось бедняжке проходить через лесок на станцию, сколько раз потребовалось постоять под навесом, сколько раз была пройдена длинная платформа, знают только она сама и Всевышний. Ведь так неудержимо влекло из этого тихого места туда, где бурлит и меняется жизнь каждый день. И ничего не случалось. И тогда пришло моментальное желание навсегда покончить с сонным туманом жизни (рассказывает Блок) на железной дороге. Анализ стихотворения говорит о спонтанном, но не случайном решении девушки прощально улыбнуться и без желаний, как в омут, броситься под поезд.

Страшное начало и страшный конец

Как музыкальное рондо, начинают и завершают первое и последнее четверостишия резко оборванную несчастную убогую жизнь, которая даже не распустилась, да и не могла расцвести в полную силу. И вот, словно живая, с открытыми остановившимися глазами она лежит в некошеном рву, скатившись с рельсов под насыпь. Собственно, умерла она не сейчас, а еще тогда, когда тлели и с каждым проходящим днем угасали надежды.

Физически живая, она уже погибала, когда бросала жадные взгляды на окна вагонов. Какие теперь могут возникнуть к ней вопросы? Да и захотела бы девушка отвечать на них? Ведь всем все безразлично. Все - только пустое любопытство. Так повествует Блок ("На железной дороге"). Анализ стихотворения только констатирует, как врач, факт смерти.

Россия

Одинока и никому не нужна, ни себе, ни людям, девушка. А как же Россия без дочери? Она сама нищая, лежит в дремоте, униженная и дикая. Такой ее увидел на перепутье, на железной дороге Блок. Анализ, проделанный поэтом, как скальпелем вскрывает ее хаотичность и гибельность пути. Но именно такой безмерно любил и ненавидел одновременно ее поэт. Противоречиво, с облитым кровью сердцем, с горечью смотрел, что творилось на железной дороге, Блок. Анализ российской действительности он проводил в течение всего цикла стихотворений «Россия». «На железной дороге» - это кусочек мозаики, из которого сложилась «Россия» - безбрежная тоска.

У поэта плачет сердце, из него струится кровь на Куликовом поле. И художник сам не знает, что делать с собой, не то что давать советы и рецепты детям России. Одно знает точно, что «не может сердце жить покоем», Блок. «На железной дороге» (анализ стиха дает нам это понять) - пронзительный крик души, разрывающий сердца и поэта, и героини произведения. Пошлость, дикость и вековая тьма торжествуют.

Читая Блока вслух

Стихотворения должны восприниматься на слух, как музыка, потому что только так можно услышать звуки и понять, почувствовать, как складываются образы.

Начнем с языка метафор. Вагоны, желтые и синие, предназначены для состоятельных людей, которые могут позволить себе ездить в первом и втором классе, что поэтом не уточняется, а зеленые - для нищеты, потому что современникам это ясно без объяснений. В этом четверостишии, кроме того, интересны звуковые ассонансы и аллитерации: повторяющиеся слоги «ли» смягчают грозный стук колес и делают его напевней. Мягкое повторяющееся 10 раз «л» в четверостишии о гусаре делает мягче неизбежность мимолетной встречи взглядами чужих друг другу людей. Свистящие и шипящие «с» и «ж» подчеркивают быстрый ход состава. Если внимательно почитать и произнести вслух, то эта экспрессивная окраска будет слышна. А прием в композиции, когда развязка предшествует рассказу, усиливает созданный далее образ железной дороги как символа жизненной колеи, с которой не свернуть ни вправо, ни влево. Временные формы глаголов также важны. В первом и последнем четверостишиях глагольные формы используются в настоящем времени, и это также усиливает его обратную композицию. Образ пути, пройдя через все стихотворение, становится центральным, давящим и умертвляющим человека. Так строит Блок «На железной дороге». Анализ, даны кратко. Их можно дополнять и далее.

Сущность мира у Блока страшна и наполнена разлетающимся злом, бездушным и безразличным, человеческой глупостью, безысходной, величавой, бесконечной. Но нет, это не конец, говорит поэт. Есть еще леса, поляны, туманы, шелесты в овсе. Прекрасное существует вне людей. Его можно и нужно увидеть.

Марии Павловне Ивановой

Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.

Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.

Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…

Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.

Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…

Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул — и поезд в даль умчало.

Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…

Да что — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…

Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — все больно.

Анализ стихотворения «На железной дороге» Блока

Стихотворение «На железной дороге» (1910 г.) входит в цикл Блока «Родина». Поэт изобразил не просто случайный эпизод гибели женщины под колесами паровоза. Это символический образ тяжелой русской судьбы. Блок указывал, что сюжет основан на трагической истории гибели Анны Карениной.

Несомненно лишь то, что героиня глубоко несчастна. Приходить на станцию ее заставляют страдания и надежда на счастье. Перед прибытием паровоза женщина всегда сильно волнуется и старается придать себе более привлекательный вид («нежней румянец», «круче локон»). Такие приготовления характерны для девушки легкого поведения. Но вряд ли железнодорожная платформа подходящее место для поиска клиентов.

Блок предлагает читателю самому «дорисовать» судьбу женщины. Если это крестьянка, то она может пытаться вырваться из деревенской жизни. Автор особо выделяет мимолетную улыбку гусара, которая на мгновенье подарила девушке надежду. Эта сцена напоминает «Тройку» Некрасова. Разница лишь в средстве передвижения.

Но дня проходят за днями, а пассажирам проходящих паровозов нет никакого дела до одинокой девушки. Ее молодость безвозвратно проходит в тоске и бесполезном ожидании. Героиня приходит в отчаяние, ее бесконечные «поклоны» и «жадные взоры» не приводят ни к какому результату. Подруги, вероятно, уже давно нашли себе спутников жизни, а она до сих пор живет в своем воображении. В таком состоянии она принимает решение о самоубийстве. Железная дорога забрала у нее молодость, пускай забирает и ее жизнь. Физическая смерть больше не имеет значения, так как девушка уже давно «любовью… раздавлена». Она испытала настоящую боль при жизни.

В последней строфе автор предупреждает: «Не подходите к ней с вопросами, вам все равно…». Казалось бы, это мертвой девушке уже «все равно». Но Блок специально заостряет на этом внимание. Люди посудачат и разойдутся по своим делам, забыв о случившемся. А девушка испила чашу страданий до конца. Смерть стала для нее облегчением. Обсуждение ее судьбы и мотивов, толкнувших на самоубийство, станет осквернением памяти чистой души.

Стихотворение «На железной дороге» заставляет задуматься о причинах, толкающих молодых и здоровых людей на самоубийство. В христианстве это считается страшным грехом. Но к такому шагу может привести обычное равнодушие окружающих, которые в нужный момент не захотели поддержать отчаявшегося человека.

Вопросы для анализа стихотворения «На железной дороге»:

1. Почему это стихотворение включено в третий том лирики поэта?
2. В чём трагедия героини?
3. Как создаётся картина «страшного мира»?
4. Найдите ключевыв слова в стихотворении.
5. Почему это стихотворение автор включил в цикл «Родина»?

Само название стихотворения «На железной дороге» вызывает ассоциацию с мотивом пути, а первая строфа конкретизирует, что это путь к гибели, смерти молодой женщины. Картина, которую рисует автор, связана с темой Русской земли. Об этом свидетельствует предметный мир, детали портрета: ров некошеный, цветной платок, косы. Автор повествует о жизни героини, выявляя причины её гибели.

Словесный ряд, сопровождающий героиню, говорит о ней, как о живой: «шла походкой чинною», «ждала, волнуясь, любви, у неё нежный румянец, крутой локон. Но мир, который противопоставлен ей, равнодушен к человеку, живому чувству. Он мертвенен. Поэтому автор использует такие слова-образы, как «сонные», «ровный взгляд», «рука небрежная», «пустынные глаза вагонов». Жизнь равнодушно мчится мимо героини, миру нет дела до ожиданий юности. Поэтому рождается ощущение бессмысленности бытия, пустых мечтаний, тоски железной. Эпитет «железная» не случаен. В нём сосредоточено глухое отчаяние, связанное со «страшным миром», умерщвляющим душу. Поэтому и
возникает образ вынутого сердца («давно уж сердце вынуто»). Даже смерть ничего не вызывает у толпы людей, кроме праздного любопытства. И лишь сердце лирического героя отзывается болью.

В цикл «Родина» это стихотворение помещено не случайно. «Страшный мир» — это и символ современной Блоку России. В стихотворении есть социальный намёк: «Молчали жёлтые и синие, в зелёных плакали и пели». Жёлтые и синие — вагоны для состоятельных людей, зелёные — для простонародья. Поэтому в словах-символах «плакали» и «пели» отражена тема страдания, судьбы народной.

Под насыпью, во рву некошеном,

Лежит и смотрит, как живая,

В цветном платке, на косы брошенном,

Красивая и молодая.

Бывало, шла походкой чинною

На шум и свист за ближним лесом.

Всю обойдя платформу длинную,

Ждала, волнуясь, под навесом.

Три ярких глаза набегающих –

Нежней румянец, круче локон:

Вагоны шли привычной линией,

Подрагивали и скрипели;

Молчали желтые и синие;

В зеленых плакали и пели.

Вставали сонные за стеклами

И обводили ровным взглядом

Ее, жандарма с нею рядом…

Лишь раз, гусар рукой небрежною

Облокотясь на бархат алый,

Скользнул – и поезд в даль умчало.

В пустых мечтах изнемогая…

Тоска дорожная, железная

Свистела, сердце разрывая…

Так много отдано поклонов,

Так много жадных взоров кинуто

В пустынные глаза вагонов…

Не подходите к ней вопросами,

Вам все равно, а ей – довольно:

Любовью, грязью иль колесами

Она раздавлена – все больно.

Творчество А. Блока при всем разнообразии его проблематики и художественных решений представляет собой единое целое, одно развернутое во времени произведение, отражение пройденного поэтом пути.

Блок сам указывал на эту особенность своего творчества: «…таков мой путь…теперь, когда он пройден, я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе – «трилогия вочеловечения».

Сквозные мотивы, детали, образы пронизывают всю лирику поэта. Стихотворение «На железной дороге» входит в образную систему творчества Блока как реализация темы пути, сквозного образа дороги. Оно написано под впечатлением от прочтения романа Л.Н. Толстого «Воскресение». Блок так говорит о своем стихотворении: «Бессознательное подражание эпизоду из «Воскресения» Толстого: Катюша Маслова на маленькой станции видит в окне вагона Нехлюдова в бархатном кресле ярко освещенного купе первого класса».

Невольно вспоминается трагическая гибель другой героини Толстого – Анны Карениной…

Стихотворение «На железной дороге» при видимом внешнем содержании, несомненно, имеет еще один, глубинный, план, и его центральное положение в цикле «Родина» неслучайно.

Обстоятельственный ряд «под насыпью, во рву некошеном», открывающий стихотворение, начинает его с трагической развязки, перед нами реализация приема обратного повествования.

Трагический финал определяет эмоциональную тональность ретроспективных описаний, составляющих основную часть, центральную по положению в тексте. Первая и последняя (девятая) строфы образуют кольцо, обе они даны в сиюминутном настоящем, перед нами четкая кольцевая композиция текста. Центральная, ретроспективная часть открывается словом «бывало», вынесенным в начало строфы и стиховой строки, — в самую «ударную» позицию. Это «бывало» все последующие действия относит в общий план давно прошедшего повторяющегося: «Бывало, шла, ждала, волнуясь… шли, подрагивали, скрипели, молчали, плакали и пели, вставали, обводили, мчалась… изнемогая, свистела… разрывая…». Все события, все действия, отнесенные непосредственно к той, которая сейчас «лежит и смотрит, как живая», даны как бы в отрыве от субъекта. Неполнота становится структурно важным фактором текста.

«Она» появляется только в последней строке пятой строфы:

Вставали сонные за стеклами

И обводили ровным взглядом

Платформу, сад с кустами блеклыми,

Её, жандарма с нею рядом…

Приближающийся поезд представлен отстраненно, как неизвестное существо. Потом происходит постепенное «узнавание»: сначала восприятие как бы движется от слуховых сигналов к зрительным: «шум и свист за ближним лесом, три ярких глаза набегающих». Потом: «вагоны шли привычной линией». Каждое появление «трех ярких глаз» воспринимается как надежда и обещание, поэтому:

…Нежней румянец, круче локон…

В черновых набросках об этом сказано яснее:

Всегда сулили неизвестное

Три красных глаза набегающих…

Повторяющееся преображение героини («нежней румянец, круче локон…») обусловлено надеждой:

Быть может, кто из проезжающих

Посмотрит пристальней из окон…

Эти две строки – несобственно прямая речь героини. Именно для нее, встречающей и провожающей поезд, все люди в нем – «проезжающие». Замена неопределенного местоимения «кто-нибудь» вопросительно-относительным «кто» характерна для разговорного просторечия. В голос повествователя врывается голос той, которая теперь «лежит и смотрит, как живая». «Она» оживляет этот кусок: под знаком надежды и ожидания рассказ переводится в другую временную плоскость – настоящего-будущего в прошедшем: «нежней румянец, круче локон» (сейчас), «посмотрит» (будущее). Многоточие как знак умолчания завершает эту строфу, обрывая ее.

Вагоны шли привычной линией,

Подрагивали и скрипели;

Молчали желтые и синие;

В зеленых плакали и пели.

Когда речь шла о человеческой судьбе, о надеждах и ожиданиях, неблагополучие передавалось, в числе других средств выразительности, нарушением прямого порядка слов. В начало стиха выдвигалось то обстоятельство («под насыпью, во рву некошенном»), то вводные слова («бывало», «быть может»), то определение становилось в постпозиции («три ярких глаза набегающих»), то привязочная часть именного сказуемого была вынесена вперед («нежней румянец, круче локон»); и только начало четвертой строфы отличается прямым порядком слов:

Вагоны шли привычной линией… —

подлежащее, сказуемое, второстепенные члены. В мире машин и механизмов все правильно и четко, все подчинено определенному распорядку.

Вторая часть этой же строфы – уже с нарушенным порядком слов:

Молчали желтые и синие;

В зеленых плакали и пели.

Здесь движение поезда дается как бы в восприятии героини.

Формула движения объединяет невыявленную в тексте «её» и «вагоны»: «шла походкой чинною» – «шли привычной линией». Причем в глаголе идти (шла, шли) в каждом конкретном случае активизируются разные смыслы этого глагола. Шла – «двигалась, переступая» – «шла походкой чинною…». «Вагоны шли» – «двигались, преодолевая пространство». Здесь эти значения намеренно сближены, что-то механическое, как бы извне направленное появляется в этом движении навстречу друг другу. Все действия («шли», «подрагивали», «скрипели», «молчали», «плакали и пели») одинаково привычны и длительны («шли привычной линией»).

В дореволюционной России вагоны первого и второго классов соответственно – «желтые и синие»; «зеленые» – вагоны третьего класса. Здесь благополучные «желтые и синие» противопоставлены «зеленым». Этот контраст осложнен контрастом грамматических структур – двусоставное «Молчали желтые и синие» (тонкая метонимия) противопоставлено односоставному с неопределенно-личным значением сказуемого: «В зеленых плакали и пели» – неизвестно, да и неважно, кто там плачет и поет.

Желтые, синие, зеленые вагоны – не просто реальные приметы идущего поезда, а символы по-разному сложившихся человеческих судеб.

Вставали сонные за стеклами

И обводили сонным взглядом

Платформу, сад с кустами блеклыми,

Её, жандарма с нею рядом…

И снова инверсия и контраст. Противопоставлены «сонные» с их «ровным взглядом» и «она», наконец-то появившаяся в тексте. «Она» для «сонных» такой же скучный и примелькавшийся предмет, как и платформа, сад с блеклыми кустами, жандармы. И снова многоточие как средство выделения слова, образа, мысли, как знак тревоги и ожидания».

В этом потоке серых будней вдруг блеснуло одно единственное яркое пятно:

Лишь раз гусар рукой небрежною

Облокотясь на бархат алый,

Скользнул по ней улыбкой нежною…

Нежность, напевность звучания усиливается в этой строфе рифмой на «-ою» (небрежною — нежною), где возможна и общеупотребительная форма на «-ой».

Показательно, что в начало строфы вынесено обстоятельство времени «лишь раз», подчеркивающее единственность этого счастливого мгновения. Вся картина – контраст с унылой повседневностью: праздничная радость жизни сквозит даже в самой позе гусара. Бархат не просто красный – алый. Здесь алый – знак надежды, возможности любви. Особенно существенной оказывается рифмующаяся пара «алый» – «умчало», которые не только рифмуются, но и неизбежно соотносятся друг с другом. Надежда как упование, заданная еще в третьей строфе:

Быть может кто из проезжающих

Посмотрит пристальней из окон… —

разрушена неумолимой судьбой, роком, той страшной силой, которая управляет человеческими судьбами в Страшном мире, мчащемся мимо своим назначенным, железным путем.

Показательно, что поезд не умчался, а его «умчало». Действие представляется совершающимся само собой, фатально. Неведомая сила отняла мечту («быть может»), умчала возможность счастья – и повествование снова возвращается на круги своя: дальше употребляются глагольные формы, передающее в общем плане давно прошедшего, повторяющегося («бывало») все то, что было после:

Так мчалась юность бесполезная,

В пустых мечтах изнемогая…

Тоска дорожная, железная

Свистела, сердце разрывая…

Лексические повторы: «поезд в даль умчало» – «так мчалась юность» объединяют шестую и седьмую строфы. В седьмой строфе сквозит образ пути, образ мчащегося поезда: «мчалась», «тоска дорожная, железная», «свистела».

В начало следующей, восьмой строфы вынесена частица «да что», отделенная паузой от следующего текста. Именно этот вскрик «Да что» определяет эмоциональную тональность всей строфы, последней в ретроспективной части. Анафора: «Так много…Так много…» объединяет вторую и третью стиховые строки. Вся строфа резко выделена первым стихом:

Да что – давно уж сердце вынуто!

(единственное восклицательное предложение в стихотворном тексте), и объединена повторяющимися грамматически однородными формами: «вынуто», «отдано», «кинуто».

«Три ярких глаза набегающих» оборачиваются «пустынными глазами вагонов»; «пустые мечты» предыдущей строфы соотнесены с «пустынными глазами вагонов». «Лишь раз» шестой строфы – единственная, да и то призрачная возможность счастья – противопоставлено повторяющемуся «Так много отдано поклонов, так много жадных взоров кинуто…»

Девятая, последняя, строфа возвращает нас в «настоящее», к той, которая «лежит и смотрит, как живая». В основе образной системы этой строфы лежит контраст. «Она», второй раз появившаяся в роли субъекта, противопоставлена обитателям «вагонов»: «Ей – довольно» — «Вам все равно».

Ряд однородных членов: «любовью, грязью иль колесами…» – объединяет общеслуховые антонимы. Первые два члена ряда вскрывают в кратком страдательном причастии «раздавлена» его метафорическое значение – «уничтожена, раздавлена нравственно»; третий член – «колесами» – вскрывает прямое ближайшее значение в слове «раздавлена» – «убита, умерщвлена», «намеренно лишена жизни». «Раздавлена колесами» вызывает также по ассоциации представление о метафорическом колесе фортуны, истории, переламывающем человеческие судьбы. Этот образ использовался Блоком: «… он готов ухватиться своей человечьей ручонкой за колесо, которым движется история человечества…» (из Предисловия к «Возмездию»).

Первые члены ряда – «любовью, грязью» противопоставлены третьему члену – «колесами», но не только: весь ряд объединен глаголом «раздавлена» и общим для каждого члена значением орудийности, орудия действия.

«Она раздавлена» – заключительная форма, замыкающая ряд кратких причастий: «сердце вынуто», «много отдано поклонов», «много взоров кинуто». Особенно соотносятся краткие страдательные причастия в строках: «Да что – давно уж сердце вынуто!» и «Она раздавлена – все больно». Эти строки обрамляют две последние строфы стихотворения.

Страдательная форма «раздавлена», «вынуто» становится образно значимой доминантой всего стихотворения.

Осмысление композиционно-стилистических форм слова в творчестве Блока помогает по-иному осознать смысл стихотворения, войти в лирический мир автора.

В поэтике Блока путь как символ, тема и идея играет особую роль. Стихотворение «На железной дороге» освещает одну из граней сквозного образа пути.

Символом пути, движения, развития выступает железная дорога. Поезд, паровоз, образ «дороги-пути», станция как этап пути или момент пути, огни паровоза и огни семафора – эти образы пронизывают все тексты Блока, от стихотворений до частных писем. И его собственная, личная и творческая, судьба предстает в образе-символе поезда. В письме А. Белому возникает этот же образ пути-судьбы: «Очень вероятно, что поезд мой сделает еще только последние повороты – и приедет потом на станцию, где останется надолго. Пусть станция даже средняя, но с нее можно будет оглядеться на путь пройденный и предстоящий. В нынешние дни, при постепенном замедлении хода поезда, все еще посвистывают в ушах многие тревожные обрывки…». Образ поезда – символа судьбы, собственной жизни поэта, неудержимо мчащейся в неизвестном пути, возникает и в стихотворении «Была ты всех ярчей, верней и прелестней…». Образ железной дороги перерастает в символ железного пути – непреклонной и беспредельной судьбы:

Мой поезд летит, как цыганская песня,

Как те невозвратные дни…

Что было любимо – все мимо, мимо,

Впереди – неизвестность пути…

Благословенно, неизгладимо,

Невозвратимо…прости!

В письме Блока Е.П. Иванову есть знаменательное сообщение, относящееся к тому самому дню, которым помечен первоначальный набросок стихотворения «На железной дороге»: «Я был в Петербурге… хотел прийти на службу к тебе; но махнул рукой вдруг и уныло забрался в вагон. Какая тупая боль от скуки бывает! И так постоянно – жизнь «следует» мимо, как поезд, в окнах торчат заспанные, пьяные, и веселые, и скучные, — а я, зевая, смотрю вслед с «мокрой платформы». Или – так еще ждут счастья, как поезда ночью на открытой платформе, занесенной снегом». Показательны и существенны все соответствия между этой записью и стихотворением: и в письме и в стихотворении общая эмоциональная тональность, сближающая реалии: «…в окнах торчат заспанные, пьяные, и веселые, и скучные» — «…вставали сонные за стеклами», «молчали желтые и синие, в зеленых плакали и пели». И наконец, главный сближающий мотив: поезд как знак надежды на счастье: «…три ярких глаза набегающих», «…так еще ждут счастья, как поезда ночью на открытой платформе, занесенной снегом».

Путь, дорога – это не только символ движения, развития, но это и символ исхода, как обещание и залог. Образ пути и поезда возникает многократно в творчестве Блока как объект сопоставления, предполагающий ясность решения:

…Пусть эта мысль предстанет строгой,

Простой и белой, как дорога,

Как дальний путь, Кармен!

(«О, да, любовь вольна, как птица…»)

И тот же образ пути, поезда как знак выхода, надежды возникает в статье «Ни сны, ни явь»: «Всю жизнь мы прождали счастия, как люди в сумерки долгие часы ждут поезда на открытой, занесенной снегом платформе. Ослепли от снега, а все ждут, когда появится на повороте три огня. Вот наконец высокий узкий паровоз; но уже не на радость: все так устали, так холодно, что нельзя согреться даже в теплом вагоне».

В стихотворении «На железной дороге» раскрывается сущность жизни в Страшном мире, этого неуклонного, непреодолимого и безжалостного пути. Железная дорога в символическом осмыслении, несомненно, принадлежит к числу символов-знаков Страшного мира.

В творческой практике А. Блока «железо», «железный» находится на грани символа и реальности, в постоянном взаимодействии и взаимопроникновении. Уже в «Стихах о Прекрасной Даме» появляется «железо» в символическом значении:

Мы терзались, стирались веками,

Закаляли железом сердца…

(«О легендах, о сказках, о тайнах…»)

«Железо», «железный» – «жестокий, беспощадный, неотвратимый»:

Таков закон судьбы железной…

(«Возмездие», гл. I)

И у волшебника во власти

Она казалась полной сил,

Которые рукой железной

Зажаты в узел бесполезный…

(«Возмездие», гл. II)

Апокалиптический образ – «жезл железный» в образной системе Блока возникает как символ неотвратимой и грозной опасности или как орудие кары и возмездия:

Он занесен – сей жезл железный –

Над нашей головой…

Символическое обозначение неотвратимости, суровой непреклонности через образ «железо», «железный» выделяется среди символов Блока резкой отрицательной оценкой, даже в том случае, если в слове «железный» на первый план выдвигается значение «крепкий, необоримый»:

Тем кажется железней, непробудней

Мой мертвый сон…

(«Сквозь серый дым»)

Чаще «железный» выступает в значении «неотвратимый»

С необходимостью железной

Усну на белых простынях?..

(«Все это было, было, было…»)

Железный век, железная судьба, железный путь приобретают некоторую устойчивость как словосочетания, обозначающие круг представлений, неразрывно связанных с символическим значением слова «железный»:

Век девятнадцатый, железный,

Воистину жестокий век!

(«Возмездие», гл I)

Метафора «железный» предстает в поэтике Блока как символ холодной и злой жестокости.

В стихотворении «На железной дороге» образ железной дороги предстает как образ неуклонного пути, неотвратимой мчащейся беспощадной судьбы.

В лирике Блока тема пути неразрывно связана с темой России, темой Родины:

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!

(«На поле Куликовом»)

Нет, иду я в путь никем не званый,

И земля да будет мне легка!

Отдыхать под крышей кабака.

(«Осенняя воля»)

Блок представляет Россию как «вочеловеченный» обобщенный образ: «Чем больше чувствуешь связь с родиной, тем реальнее и охотнее представляешь ее себе, как живой организм…Родина – это огромное, родное, дышащее существо…Ничто не погибло, все поправимо, потому что не погибла она и не погибли мы». В образной системе Блока Россия нередко предстает в облике русской женщины в цветастом или узорном платке:

И невозможное возможно,

Дорога долгая легка,

Когда блеснет в дали дорожной

Мгновенный взор из-под платка…

(«Россия»)

Нет, не старческий лик и не постный

Под московским платочком цветным!

(«Новая Америка»)

В стихотворении «На железной дороге» та, что «лежит и смотрит, как живая, в цветном платке, на косы брошенном» — не сама ли это «раздавленная» Россия? (Вспомним, что это стихотворение включено поэтом в цикл «Родина»).